Оружие геноцида: самоубийство людей и его механизмы - [38]

А.К. Толстой «БОГАТЫРЬ»

По русскому славному царству,

На кляче разбитой верхом,

Один богатырь разъезжает

И взад, и вперёд, и кругом.

Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов,

На брови надвинута шапка,

За пазухой пеннику штоф[46].

“Ко мне, горемычные люди,

Ко мне, молодцы, поскорей!

Ко мне, молодицы и девки, –

Отведайте водки моей!”

Он потчует всех без разбору,

Гроша ни с кого не берёт,

Встречает его с хлебом-солью,

Честит его русский народ.

Красив ли он, стар или молод –

Никто не заметил того;

Но ссоры, болезни и голод

Плетутся за клячей его.

И кто его водки отведал,

От ней не отстанет никак,

И всадник его провожает

Услужливо в ближний кабак.

 Стучат и расходятся чарки,

Трёхпробное льётся вино,

В кабак, до последней рубахи,

Добро мужика снесено.

Стучат и расходятся чарки,

Питейное дело растёт,

Жиды богатеют, жиреют,

Беднеет, худеет народ.

Со службы домой воротился

В деревню усталый солдат;

Его угощают родные,

Вкруг штофа горелки сидят.

Приходу его они рады,

Но вот уж играет вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.

“Да что,– говорят ему братья,–

Уж нешто ты нам и старшой?

Ведь мы-то трудились, пахали,

Не станем делиться с тобой!”

И ссора меж них закипела,

И подняли бабы содом;

Солдат их ружейным прикладом,

А братья его топором!

Сидел над картиной художник,

Он божию матерь писал,

Любил как дитя он картину,

Он ею и жил и дышал;

Вперёд подвигалося дело,

Порой на него с полотна

С улыбкой святая глядела,

Его ободряла она.

Сгрустнулося раз живописцу,

Он с горя горелки хватил –

Забыл он свою мастерскую,

Свою богоматерь забыл.

Весь день он валяется пьяный

И в руки кистей не берёт –

Меж тем, под рогожею, всадник

На кляче плетётся вперёд.

Работают в поле ребята,

И градом с них катится пот,

И им, в умилении, всадник

Орлёный свой штоф отдаёт.

Пошла между ними потеха!

Трёхпробное льётся вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.

Бросают они свои сохи,

Готовят себе кистени,

Идут на большую дорогу,

Купцов поджидают они.

Был сын у родителей бедных;

Любовью к науке влеком,

Семью он свою оставляет

И в город приходит пешком.

Он трудится денно и нощно,

Покою себе не даёт,

Он терпит и голод и холод,

Но движется быстро вперёд.

Однажды, в дождливую осень,

В одном переулке глухом,

Ему попадается всадник

На кляче разбитой верхом.

“Здорово, товарищ, дай руку!

Никак, ты, бедняга, продрог?

Что ж, выпьем за Русь и науку!

Я сам им служу, видит бог!”

От стужи иль от голодухи

Прельстился на водку и ты –

 И вот потонули в сивухе

Родные, святые мечты!

За пьянство из судной управы

Повытчика выгнали раз;

Теперь он крестьянам на сходке

Читает подложный указ.

Лукаво толкует свободу

И бочками водку сулит:

“Нет боле оброков, ни барщин;

Того-де закон не велит.

Теперь, вишь, другие порядки.

Знай пей, молодец, не тужи!

А лучше чтоб спорилось дело,

На то топоры и ножи!”

А всадник на кляче не дремлет,

Он едет и свищет в кулак;

Где кляча ударит копытом,

Там тотчас стоит и кабак.

За двести мильонов Россия

Жидами на откуп взята –

За тридцать серебряных денег

Они же купили Христа.

И много Понтийских Пилатов,

И много лукавых Иуд

Отчизну свою распинают,

Христа своего продают.

Стучат и расходятся чарки,

Рекою бушует вино,

Уносит деревни и сёла

И Русь затопляет оно.

Дерутся и режутся братья,

И мать дочерей продаёт,

Плач, песни, и вой, и проклятья –

Питейное дело растёт!

И гордо на кляче гарцует

Теперь богатырь удалой;

Уж сбросил с себя он рогожу,

Он шапку сымает долой:

Гарцует оглоданный остов,

Венец на плешивом челе,

Венец из разбитых бутылок

Блестит и сверкает во мгле.

И череп безглазый смеётся:

“Призванье моё свершено!

Недаром же им достаётся

 Моё даровое вино!”

Последнее пожелание «Иванам»… [47]

 Мы славно гуляли в республике вашей,

Мы доллары черпали полною чашей.

Пока вы тут пили, мы вас разорили,

Заводы продали, богатыми стали.

И вам всем «здоровья», «живите богато»,

А мы отправляем ресурсы на Запад.

И чтобы ни крошки у вас не осталось,

И чтобы здоровых детей не рождалось.

За ваши ресурсы дадим мы вам шприцев,

И спирта цистерны, до смерти упиться.

Наркотики в вены вливайте «богато»,

Валяйтесь, как свиньи, вблизи вашей хаты.

Для нас вы все быдло: дерьмо, папуасы,

Зачем папуасам земные запасы?

Вы слышите, свиньи, мы стали богаты,

Мы скоро отнимем у вас ваши хаты.

Дадим казино, сигареты, секс-фильмы.

Курите и пейте, рожайте дебильных.

Больные, уроды для нас не опасны —

Мы их уничтожим поддельным лекарством.

Вы все постепенно умрёте бомжами,

И долю такую вы выбрали сами.

И ваша земля, нам нужна без народа.

Мы вас похороним в любую погоду.

Так будьте «здоровы», «живите богато»,

Насколько позволит вам ваша зарплата.

А если зарплата вам жить не дозволит —

Так вешайся, быдло, — никто не неволит.

Очнись, Россия

Не пора ли, братья,

Нам снова взяться за мечи,

Собраться под знамёна ратью

Для смертной праведной сечи.

Очнись, Великая Россия!

И с пьяных четверенек встань.

Довольно алчным ханам змия

Платить чудовищную дань!

Быть или пить — всего два слова,

Но в них душою мы горим.

Вот наше поле Куликово,

Вот где за Русь мы постоим.

И если хочешь ты Отчизне

Хмельные путы разорвать,