Орлята - [170]

Редакция фронтовой газеты помещалась на окраине Беломорска, в поселке близ девятнадцатого шлюза. В конце Ленинской улицы красноармеец — судя по большой сумке, почтальон — подробно объяснил ему, как можно найти редакцию.

— Идите прямо по этой дороге, товарищ старший лейтенант, — показывал он вдоль дощатой дороги. — По выходе из города слева увидите залив, по правую руку будут пустые кирпичные сараи. За ними, в тупике, увидите зеленый поезд. Это и есть поезд редакции. Но работают они не в поезде, а в поселке, в первых двух домах с краю. Перед их воротами еще стоит такая будочка. Зимой она горела.

Редактор, с суровым лицом и острым взглядом, с тремя звездочками полковника, подробно расспросил Наиля, потом позвонил своему заместителю.

— Татарская редакция помещается в поезде. Явитесь к майору Хабиру.

Заместитель редактора майор Хабир, смешливый человек, любящий шутку, сказал ему:

— Вот это и есть наша резиденция. Один вагон на троих. Четвертым будете вы, как-нибудь разместимся.

После всех вопросов, которые обычно задают друг другу люди, когда знакомятся, Наиль не удержался, чтобы не спросить, где находится дивизия генерала Ильдарского, — там, мол, у него друзья.

— Это лучше знает наш Каюм… Яманкулов, идите сюда!

Из-за плащ-палатки вышел низенький черноволосый младший лейтенант. Все на нем — гимнастерка, брюки-галифе и даже сапоги — топорщилось и казалось не по росту большим.

— Вам генерал Ильдарский нужен? — он вопросительно улыбался своими орехового цвета глазами. — Его дивизия за Свирью, в районе боев. А как фамилия вашего друга?

— Урманов.

— Разведчик?

— Да.

— Знаю я его! Он первый форсировал Свирь. Мне не удалось его увидеть, записал только рассказ начальника политотдела.

За два дня, что Наиль пробыл в редакции, он познакомился со всеми ее работниками — их было всего четверо. Кроме майора и младшего лейтенанта еще секретарь редакции и корректор. Затем он внимательно прочитал подшивку газет на татарском и русском языках. На третий день рано утром он выехал в командировку вместе с русскими корреспондентами. Яманкулов уехал еще накануне вечером.

Майор провожал Наиля до машины.

— Яруллин, давай побольше информационных материалов, очерков, зарисовок. Пользуйся радио, фельдсвязью. Может, будет и самолет.

Когда тронулась машина, он еще раз крикнул вдогонку:

— Посылай снимки, захаживай в дивизионные газеты!

Когда, прибыв в Лодейное Поле, Наиль принялся расспрашивать о дивизии Ильдарского, никто ему не мог сообщить точное ее месторасположение, подтверждали только, что она за Свирью.

Наилю было очень обидно, что он запоздал к началу форсирования Свири. Тем сильнее у него было желание догнать по горячим следам наступающие части. Через Свирь уже были проложены понтонные мосты, по ним нескончаемым потоком переправлялись новые, все время прибывающие войска. На попутной амфибии Наиль переправился через Свирь и вместе со всеми, кто был в машине, сошел смотреть поверженные финские укрепления. Они ходили по совсем недавно захваченным траншеям, спускались в подземные железобетонные казематы, взорванные прямым попаданием авиабомб, осматривали вращающиеся бронеколпаки, доты, дзоты, блиндажи.

За Свирью Наиля поражало все: и земля, и лес, и обилие подбитой техники. Земля, будто перепаханная невиданным гигантским плугом, была в страшных ранах — воронках. Оттуда, как кости, торчали развороченные бревна блиндажей, дзотов, землянок, проволочных заграждений. А прекрасный карельский лес до того был искалечен, что на него жалко было смотреть. Вместо деревьев, насколько хватал глаз, стояли мертвые, обугленные, натыканные в землю голые столбы. Искореженные финские автомашины, самолеты, орудия, танки говорили о том, какой ураган огня разыгрался здесь совсем недавно.

Наиль мог воочию видеть глубину преодоленных советскими войсками финских оборонительных линий, предельно насыщенных артиллерийским огнем и противотанковыми сооружениями. Вслед за полосой главного сопротивления шли бесчисленные опорные линии, также имевшие противотанковые препятствия и железобетонные огневые точки.

Дорог было очень мало. Везде болота, бесчисленные реки, озера и лес, лес без конца и края. Танкам здесь было тесно. Танкисты вели машины гуськом, одну за другой, а сойти с твердого грунта дороги означало завязнуть в бездонных хлябях болот, засесть среди громоздившихся валунов, остановиться перед неодолимыми массивами тайги. Но они прошли!..

«Только советским войскам под силу прорвать такую оборону», — подумал Наиль.

Через час они догнали небольшое, участвовавшее в форсировании Свири подразделение. Наиль беседовал с бойцами и командирами во время короткого отдыха, торопливо заполнял блокнот.

Его познакомили с комсоргом батальона — молоденьким загорелым парнем с гвардейским значком на груди. Из его скупого рассказа Яруллин узнал, что двенадцать комсомольцев батальона, в тем числе и комсорг, получили перед началом форсирования приказ выйти на Свирь, чтобы, толкая перед собой плоты с чучелами, заставить противника открыть по ним огонь и дать возможность таким образом засечь еще не подавленные огневые точки противника. Как только плоты оторвались от берега, финны, решив, что началась переправа, открыли по ним ураганный огонь.