Орлиные перья - [14]

Техаванка замер. Женщины съежились у стен вигвама. Воцарилась глубокая тишина.

Шаман сидел, глубоко задумавшись. Наконец, он повернулся к больному и спросил на алгонкинском наречии, помогая себе жестами языка знаков:

— Мой брат чувствует боль?

Техаванка кивнул.

— В каком месте? — снова спросил шаман.

Техаванка провел рукой по груди.

— Как давно мой брат испытывает эту боль?

— Во время охоты медведь ударил меня лапой и отбросил в сторону. Я налетел на дерево, мрак заслонил мои глаза, душа чуть было не покинула мое тело, изо рта пошла кровь.

— У тебя болело это место до удара медведя?

— Никогда.

Шаман склонился над больным. Его руки начали ощупывать тело Техаванки. Он нажимал то мягче, то сильнее, потом поднял одну за одной руки лежащего, затем ноги и, наконец, спросил:

— Мой брат один пошел на охоту?

Техаванка кивнул.

— Может, ты встретил кого-то, с кем-то разговаривал?

— Я выследил енота, но он убежал от меня.

— Ты пытался убить его?

— Нет, я даже не успел поднять лук.

— Что было дальше?

— Надвигалась снежная буря. Я спрятался в стволе дерева и… заснул.

— Может, что-то видели глаза твоей души?

Техаванка молчал и безразлично смотрел в потолок. Он не мог сказать о своем Духе-Покровителе шаману враждебного племени. Ложь была индейцам чужда, они всегда говорили правду. И просто молчали, если не могли сказать ее.

Старый шаман не повторил вопрос. Но спустя минуту заговорил снова:

— Тебе кто-нибудь помог одолеть медведя?

— Нет. Лишь чиппева по имени Ах'мик одолжил мне свой нож.

— Ты потом умилостивил медведя жертвой?

— Нет, я не мог этого сделать. Душа улетела из моего тела, и меня взяли в плен.

— Это плохо, очень плохо. Ты обидел медведя. И мы должны загладить твою вину.

Шаман снова задумался, пытаясь определить истоки недуга.

Индейцы верили, что все болезни вызывают злые духи, которые стреляют в человека разными заколдованными предметами — колючками кактусов, камешками, острыми маленькими зубами и когтями животных. Вера в добрых и злых духов, в магию и колдовство так укоренилась в сознании индейцев, что сама инсценировка извлечения заколдованного предмета из тела больного помогала, по их мнению, одолеть хворь.

Однако опытный шаман знал, что одних чародей-ских трюков, оказывающих влияние на психику больного, не всегда достаточно для исцеления 34. Он знал лечебные свойства трав, корней, листьев, коры, которые помогали от многих недомоганий, если их правильно применить. И сейчас старец размышлял, какое из известных ему снадобий в данном случае более уместно. Подумав, он вытащил из своей волшебной сумки погремушку, изготовленную из высушенного пузыря, поднялся и начал танцевать под ее аккомпанемент.

Зазвучала монотонная песня, в которой шаман просил добрых духов прийти на помощь в борьбе с духами злыми, мучающими больного. Он очень точно соблюдал обряд, поскольку обязан был твердо соблюдать указания своего Духа-Покровителя. Песня и аккомпанемент то затихали, то становились громче, а танец то замедлялся, то, наоборот, обретал живость. Обряд продолжался довольно долго, потому что злые духи должны были услышать приближение добрых духов, которые вступят с ними в упорную схватку за жизнь больного.

Под занавес шаман исполнил танец медведя, мастерски воспроизводя его голос и походку, после чего бросил в огонь жертвенные дары — горсточку табака и зерна кукурузы. Потом вытащил несколько веточек сухого дикого шалфея, поджег их и дымом окурил Техаванку. Наконец, он присел перед больным и приложил к его груди маленький каменный нож. Ловкими движениями шаман сделал два глубоких надреза в форме буквы Х и, приложив губы к ране, начал быстро и мягко сосать кровь. Только после четвертой попытки он поднялся и сплюнул на ладонь коготь медведя, с гордостью показав его Техаванке и женщинам.

— Вот причина болезни, которую благодаря помощи добрых духов мне удалось извлечь из твоего тела, — сказал он.

Смочив в теплой воде горсть сухих дубовых листьев, шаман приложил их к ране, напоил больного отваром из трав, дал указания женщинам, как кормить пленника и готовить для него лечебные настойки. Затем взял дары и с достоинством вышел из вигвама.

Мем'ен гва тотчас же подбежала к лежанке и склонилась над пленником.

— Теперь ты наверняка выздоровеешь, — шепнула она. — Спи, я буду сидеть рядом.

Техаванка улыбнулся.

— Ты добрая девушка, — с трудом сказал он.

Он устал. Очень хотелось спать.

VI. НА ПЕРЕПУТЬЕ

Месяц, называемый «злой луной» 35, подходил к концу. Техаванка, правда, еще не поднимался с постели, но когда он погружался в сон, душа его, отделяясь от тела, все реже встречала тени умерших предке» Это свидетельствовало о постепенном возвращении здоровья. Шаман победил злого духа. Техаванка чувствовал себя все лучше.

Мем'ен гва теперь уже не сидела так часто у его постели. Когда девушка приносила еду, в вигваме сразу же, как тень, появлялась ее мать. Техаванка с нетерпением ждал каждого прихода Мем'ен гва. Находясь один в хижине, он тосковал по ее успокаивающему голосу, по мягкому прикосновению рук, менявших повязку.

Несколько раз Техаванка пытался сказать Мем'ен гва, как благодарен ей, но едва он начинал говорить, как девушка взглядом просила его замолчать. И юноша понял: мать не расположена к нему. Что было впрочем и неудивительно. Он был из враждебного племени и пленником чиппева.