Орки - [221]

- Если я сейчас брошу на вас всех моих орков, ты их сможешь становить?

- Не знаю, тогда и поймем. Ты жрешь сам себя, Зверь. Это Вайруна может питаться орками. Но ты-то, не Вайруна. Кровь от крови орк и кровь и души твоих родичей убьют тебя. И те души, что будут тебя там ждать.

Шаманка помотала головой.

- Зверь, вечность они будут рвать тебя в твоем крохотном мире твоего ужаса. И вы так и не сможете убежать друг от друга и их ярость и ненависть не остынет. Мне жаль тебя.

- Жалей себя, я теперь знаю, кто ты. Мой ужас впереди. Ты уже в нем, - тварь рычаще засмеялась. - Каково носить эту маску??

Шаманка поморщилась и провела рукой по своему посоху, криво усмехнулась и ответила, не поднимая головы.

- Это только первые десять-двадцать лет трудно. А потом я привыкла, - она, подняв глаза, грустно посмотрела в глаза твари, - а потом я и полюбила их. А ты беги прочь. Здесь нет для тебя душ.

Тварь яростно зашипела и вдруг прислушалась. Помедлив мгновение, повернула голову в сторону посеревшей Шаманки и прошипела.

- Ты так думаешь?!? - с треском рвущихся тканей, широко раскрыв пасть, она захохотала, обдав всех запахом гнили и мертвечины, - мои слуги нашли для меня лекарство, скоро мы вернемся к нашему разговору, Тень прошлого.

Тварь неуклюже развернулась и тяжело затрусила, негромко порыкивая от предвкушения. Воины Храма шарахнулись с ее пути и, помедлив, неохотно побежали за ней.

Глядя им вслед, Тзя тронула замершую Шаманку за руку.

- Куда это он поковылял??

- Туда, где его ждет подарок, - шаманка тяжело оперлась о свой посох, - ему поймали людей.

- И что??

- Храбрая Тзя, мне страшно, но тебе лучше и не знать, что будет дальше. Идем, у нас еще много дел.

Возвращение.

Я открыл глаза от ощущения, что меня с ног до головы окатило холодной водой, проморгавшись, понял, что так оно и есть. Грохот ревущей воды, холодные брызги и регулярное ныряние в такие же холодные волны, перекатывающиеся через скрипящий и стонущий, грубосвязаный плот, из неошкуренных бревен.

С трудом, буквально перебирая пальцами по своему телу, попутно поняв, что я крепко привязан к плоту, дотянулся до лица и стер залившую глаза воду. Сил повернуть или приподнять голову уже не осталось. Так что проморгавшись, я уткнулся в пару других глаз. На меня, часто моргая и стряхивая воду с ресниц, смотрел Чада, осунувшийся, с лицом серого цвета, он кривил губы в счастливой улыбке и попытался что-то мне сказать. У него на губах пузырилась кровь, я отметил про себя, что она не была густой или яркой, его грудь перетягивала старательно сделанная тугая повязка. Но он, кривясь лицом, все пытался мне что-то сказать. Я попытался ему ответить советом помолчать и поберечь силы и понял, что не могу шевельнуть губами. Дикая, охватывающая все мое тело слабость, сопровождающая каждое мое движение тошнотой и головокружением, периодически закрывающая глаза покрывалом короткого беспамятства не позволила мне даже шевельнуть губами.

Он тоже бросил попытки что-либо сказать и просто потянулся рукой. Слабо царапая бревна, роняя ее от слабости и вновь закусив губы, с трудом шевеля пальцами, все тянулся и тянулся. Мы оба с напряжением наблюдали за этой битвой руки. И дружно еле слышно выдохнули, когда он дотянулся до меня. Я почти не почувствовал его прикосновения, но постарался ему одобрительно оскалиться, сумев только слабо дернуть уголком рта. Поняв что одобрение не получилось, собрался с силами и, как мне показалось, бодро подмигнул ему. Он еще чаще заморгал и, закусив губы, еще больше посерев, поднял руку и сразу же ее уронил. Сразу же над ним склонилась тень, полностью перекрыв мне обзор, а через мгновение все закрыло мокрое лицо Аи, вглядывающееся в мои глаза. Я уже более уверенно ей подмигнул, и она расплылась в счастливой улыбке. Её кто-то теребил, пытаясь отодвинуть, но она молча отпихивалась и все смотрела на меня. После чего отодвинувшись, запрокинула лицо и протяжно взвыла.

- Он жииииив!!!!! - ее крик подхватило еще несколько глоток. После чего я снова вернулся в мир. Мне приподняли голову, и Ая стала поить меня всем, что она нашла в моей сумке. Пытаться сопротивляться не было смысла, и я покорно глотал все, что она в меня пихала, успев подумать, что дар знахарки ей от матери не передался. Попутно я разглядел, что мы на плоту, спускаемся вниз по течению, я и Чада лежим привязанными к плоту, а на нем, судя по рыку у меня за спиной, один Болотник и Ая с щенками, что сейчас скакали с шестами на передней части плота, периодически оглядываясь на меня. Когда Ая попыталась влить в меня мазь от ожогов, я уже осмысленно сжал зубы и нахмурился. После чего меня уложили на плот, подсунув какие-то мокрые тряпки, и я мгновенно уснул, уже не замечая ни тряски, ни холодных брызг.

Следующее пробуждение было более внятным, если можно так сказать. Меня несли на носилках через толпу встревожено гудящих орков всех родов и, как ни странно, людей. Я заметил встревоженное лицо Купца, рядом с ним Вояку и Старосту, и много незнакомых лиц людей, стоявших и толпящихся вперемешку с моими орками. Потом все заполнило лицо яростно ругающегося Урты и носилки пошли быстрее. Окончательно я пришел в себя уже в шатре. Я полусидел на топчане, а вокруг меня кружились толпой ученицы Тзя. Эти хоть делали все осмысленно, меня растерли, намазали мазями и напоили свежими настоями, заваренными прямо здесь на небольшой жаровне. Все это время Урта сидел в углу и яростно, шепотом ругался. Явившаяся осунувшаяся Ая с котелком мясной похлебки прибавила ему громкости. Выпив через край несколько глотков, я откинулся на свернутые кошмы за спиной и выдохнул.