Оригинал - [17]

— Ну, в последнее время у меня что ни ночь, то новое место, — ответила почти беззаботно, пожав плечами и игнорируя последнее слово. — Так что могу только сказать, что кошмары не мучали. А как ты вчера погулял?

— Прекрасно! Я уже стал забывать, как великолепен мой Тахейн Глифф в лунном свете! — Ну еще бы, небось годами проводил ночи напролет, скача из одной постели в другую в долбаном Фир Болге! Когда тут на луну со звездами посмотреть, если стольких опробовать надо! Интересно, а вчера не ходил ли он в эти чертовы развалины в поисках утешения? Насколько понимаю, кто-то же из этих отзывчивых к мужским горестям и разочарованиям кадани еще остался. Так, стоп! Только положительные эмоции и позитивный настрой, помнишь, Аня?

— Перемены, пусть и кратковременные, так освежают! — ляпнула первое пришедшее в голову, приструнивая свое воображение, но все же покосилась с балкона в сторону раздолбанного вертепа, будто могла рассмотреть, насколько сохранились нижние ярусы.

— Это точно, Эдна. Вот только некоторые не способны рассмотреть их положительное влияние, даже если их в это тыкнуть носом! — естественно, Грегордиан проследил за направлением моего взгляда и теперь насмешливо и довольно оскалился. — Кстати, я на дух не переношу запах гари и не склонен удовлетворяться чем придется, когда хочу чего-то определенного. Не знала?

Это что сейчас — завуалированный ответ на мой незаданный вопрос провел ли он ночь в одиночестве? Типа, жест доброй воли от архонта Грегордиана, находящегося в хорошем настроении с утра? Что же, тогда стоит сделать ответный ход.

— Я очень много чего о тебе не знаю, архонт Грегордиан. Но с удовольствием исправила бы это упущение, — и я просто улыбнулась, как-то абсолютно неожиданно даже для самой себя. Без второго дна или ради маскировки других эмоций. На какой-то момент показалось, что мои лицевые мышцы не послушаются оттого, что я почти забыла, как можно улыбаться. Не заходиться нервным хохотом, не усмехаться, не кривиться в ухмылке, а расслабиться настолько, чтобы губы сами расползлись. Совершенно необъяснимо — собственная улыбка и тот факт, что деспот ни к кому не прикасался прошлой ночью, подарили чувство поразительного облегчения, которое покатилось по телу мягкой волной тепла и удовлетворения.

Расслабленная манера держаться Грегордиана вдруг поменялась так резко, что я почти испугалась. Он смотрел мне в лицо пару секунд так, словно моя улыбка была смертельно ядовитой змеей, внушающей ему настоящий ужас. Его серые, глубоко посаженные глаза распахнулись, а мускулы на шее и плечах предельно вздулись. Черт, похоже, на мои улыбки у этого мужчины острая аллергия, подумала я, ощущая, как краткое проявление немотивированной радости угасает, как и едва зародившийся комфорт в его присутствии.

— Нет! — неожиданно рявкнул Грегордиан, окончательно пугая меня, и стремительно протянул руку, коснувшись моих губ. — Верни! Я хочу это назад!

Делая над собой усилие, я заставила себя улыбнуться, но, кажется, это только разозлило непредсказуемого деспота!

— Нет! — вскочив, он отшвырнул стол в сторону и одним движением подтянул мой стул впритык к своему. — Не так! Хочу как раньше! Сделай так снова.

Господи, это могло бы прозвучать почти комично, как каприз избалованного мальчишки своей игрушке, если бы не резкое, яростное дыхание и не этот почти дикий взгляд, требовательный и нуждающийся одновременно.

— Эдна! — Грегордиан обхватил мое лицо и рванул на себя, почти сталкивая нас лбами. — Я сказал еще!

— Да не могу я так! — мой первый шок от его реакции стал злостью, и я с силой попыталась оторвать его ладони от себя и отстраниться. — Разве можно улыбаться, когда тебя пугают до икоты?!

Вместо того чтобы отпустить, Грегордиан просто перетащил меня себе на колени, нарочно усаживая меня поверх своего уже жесткого члена. Я охнула, чувствуя импульс, прошивший тело, а деспот дернул бедрами, закрепляя эффект и вызывая мой новый стон.

— Можно, если я приказываю! — Вот ублюдок! Снова он пытается манипулировать мной с помощью секса! — Давай, дай мне, что хочу, и я сделаю это утро таким, что ты захочешь бесконечных его повторений!

— Нет! — оскалилась я ему в лицо, теперь сама обхватывая его колючий затылок, с силой впиваясь пальцами. Почувствуй разницу, скотина ты бесчувственная!

— Ты отказываешь мне? Снова? — сколько угрозы в каждом звуке и новые беспощадные толчки бедер. Я всхлипнула и выгнулась дугой, а Грегордиан прошелся быстрыми поцелуями-укусами по моим ключицам, усиливая воздействие.

— Разве это похоже на отказ? — из последних сил я удержала злую усмешку на лице и нашла в себе силы скользнуть по его пульсирующему стояку в ответ.

— Агх-х-х! — издал Грегордиан невнятный звук и на мгновение откинул голову. Его кадык судорожно дернулся, вторя рывкам члена подо мной. В любую игру можно играть вдвоем. Хотя бы попытаться.

— Я хочу не этого! — огрызнулся деспот, но его глаза уже заволокло пеленой.

— Да неужели, архонт Грегордиан? Я ведь тоже не с этого планировала утро начать!

Игнорируя его слова, снова дрожа и постанывая, проезхалась по его длине сквозь ткань, и пальцы Грегордиана впились в мои ягодицы, стараясь ограничить мое бесчинство. Но наш контакт был слишком полный, и мне оказалось достаточно даже малейшего смещения тела, чтобы послать по обоим телам новую волну этого мучительного наслаждения-противоборства. И Грегордиан сдался. Вместо того чтобы удерживать, он начал жестко насаживать меня на себя, подбрасывая бедра навстречу, одновременно сталкивая наши рты. Мы как ошалевшие от похоти подростки терлись друг о друга, целуясь бешено, раня и облизывая, просто не в силах остановиться, захваченные в плен неодолимым сексуальным голодом. Огромное тело Грегордиана дрожало подо мной, на лице — лишь стремление получить освобождение. Наличие ткани между нами, близость кровати не важны, это все слишком безотлагательно для него. Я сама была как натянутая до предела струна и так хотела кончить, что почти не могла думать ни о чем больше! Но! Но все же вспомнила, что между нами гребаные военные действия, и это не я их снова начала.