Ориенталист - [36]

Им удалось миновать поисковые прожекторы, установленные британцами в Энзели, и покинуть порт без проблем. Когда Лев наконец уснул, ему снились кары, обрушившиеся на головы большевиков. Он слышал их стенания, они стонали и кричали, стоя на коленях перед пришедшими отомстить им. Но тут выяснилось, что стенания раздавались и наяву. Когда он пробудился от тяжкого сна, его каюта оказалась заполнена перепуганными людьми: их утлое судно попало в один из тех случающихся раз в несколько месяцев штормов, которыми известен Каспий и которых стремится избежать любой настоящий моряк.

Наконец шторм стал стихать, и тут из ночной тьмы появилось загадочное судно — судя по его вооружению, боевой крейсер. Как ни странно, над ним развевался прежний стяг — флаг Российского императорского военно-морского флота. Моряки на этом крейсере отказались признавать случившуюся революцию. И хотя царь был убит уже несколько месяцев назад, ни офицеры, ни простые матросы не собирались нарушить данную ему присягу. Эти фанатичные монархисты патрулировали воды Каспия на боевом корабле императорского флота, иными словами, с 1917 года постоянно находились в походных условиях, выживая, по-видимому, за счет того, что грабили торговые или пассажирские суда. Матросы-монархисты, высадившись на судно со злополучными беженцами, объявили всем, находящимся на борту, что направляются в Баку с целью атаковать вражескую флотилию, стоявшую на якоре в бакинском порту. Пассажиры объяснили, что Баку оккупирован германскими и турецкими войсками, но для моряков его величества этот факт ничего не значил: они же не признавали мирного договора, который большевики от имени России заключили с Германией и Турцией. С их точки зрения, это ничего не меняло, разве что врагов теперь стало больше, чем прежде: и немцы, и турки, и болгары, и австрийцы, и… свои сограждане — большевики. В глазах этих матросов и Лев, и Абрам, и все остальные пассажиры, желавшие вернуться в Баку, были предателями, и поэтому они заявили, что имеют полное право потопить судно. И пока они решали, что делать с несчастными, тем было приказано не рыпаться. На счастье, оказалось, что был день тезоименитства кого-то из великих князей, и потому моряки отправились на свой крейсер праздновать это событие. Капитаны в подзорные трубы и бинокли наблюдали, как ярые монархисты упились до положения риз. После чего они приказали бесшумно поднять якорь и уплыли.

Вскоре пассажиры столкнулись с иной проблемой: образовалась течь, а на борту нашлась всего одна ручная помпа, да и то маломощная. Пока мужчины старались справиться с этой напастью, обнаружилось, что на коже у детей, плывших на этом корабле, появились ужасные черные пятна. Один ребенок умер. Капитаны объявили, что это черная оспа, однако, по мнению Льва, болезнь вполне могла быть и чумой. Помпа не откачивала воду с нужной скоростью. Тогда пассажиры, разобрав ведра, стали вычерпывать воду, создав живую цепь. Но судно все равно продолжало тонуть. Ужас и хаос воцарились во мраке ночи, на еле-еле борющемся с волнами судне. Матросы принялись грабить пассажиров, насиловать прислугу. Льву и Абраму удалось спрятаться на дне одной из спасательных шлюпок. Они слышали, как началась стрельба.

«Это был уже не столько корабль, сколько сумасшедший дом, — писал Лев в своих воспоминаниях. — Мы, голодные, замерзшие, плыли по волнам, находясь уже в полубессознательном состоянии». Он пытался отвлечься за чтением единственной книги, которая оказалась у них с собой, — это был «Дон Кихот» в русском переводе. Время от времени они с отцом принимались говорить о смерти — спокойно, без эмоций. И хотя бакинская гавань была совсем недалеко, добраться до нее представлялось им практически невозможным, ведь судно медленно тонуло, к тому же на его борту разразилась загадочная болезнь.

Спасение пришло нежданно, как в дешевом приключенческом романе.

На пятые сутки их плавания, во второй половине дня, пассажиры увидели где-то на горизонте пароход, шедший под германским флагом. Отношение к ним со стороны немецких моряков, отмечал Лев, было самым почтительным. Всех беженцев пригласили перейти на германское судно, оставив тонущий корабль, причем немецкая команда мгновенно освободила для них свои каюты, в том числе и каюту капитана, чтобы там могли поместиться бывшие среди них князья, нефтяные магнаты и политики. Капитан заверил их, что ситуация в Баку стабильная, что нефтяные вышки не повреждены и что враги — и большевики, и англичане — бежали из города.

Уже на следующий день немецкий корабль вошел в бакинский порт. Лев снова смотрел на старый город, дворцы, средневековые бастионы — все, как прежде. Вот поистине волшебный, сказочный город, думал он, город, где чудес куда больше, чем в любом другом месте. Встретить их явился сам новый премьер-министр, уважаемый бакинский юрист, окруженный своими телохранителями, в сопровождении солдата, который нес флаг независимого Азербайджана. А когда они сошли, наконец, на берег, после нескольких месяцев опасных приключений, Лев впервые увидел отряд германских солдат. Когда они с отцом добрались до собственного дома, то обнаружили, что у их входных дверей стоят навытяжку два турецких солдата. В их доме, оказывается, были размещены на постой немецкий и турецкий офицеры. Абрам представился им, сообщив, что он — владелец этого дома, и постояльцы заверили его, что тут же переедут. Абрам упрашивал их остаться и быть его гостями, ведь места в доме было предостаточно, однако они отказались.