Орхидея на лезвии катаны - [69]

- Что же вы предлагаете мне делать?

- Договориться. Просто встретиться лицом к лицу и попробовать прийти к компромиссу. Вы же понимаете, что Лавров не допустит никакой огласки, тем более в суде? Если вы придете к соглашению, мы найдем варианты, которые позволят впоследствии выкупить часть обратно.

Яростное «ничего себе, и этому юристу доверял Алекс?» гаснет на моих губах. Да, доверял. В Европе мэру за подобное мошенничество с бумагами давно бы объявили импичмент, здесь же наоборот: все, к чему прикоснулись руки представителя абсолютной власти в городе, перестает подчиняться законам. Кажется, я готова разрыдаться, когда за ним закрывается дверь, несмотря на обнадеживающие слова.

Штейр уговаривает меня уехать домой, выпить успокоительного и выспаться. Я почти готова капитулировать, даже не понимая, что согласна следовать любому ненавязчивому приказу мужчины с доминантным складом характера. Конечно, между нами никогда ничего не сможет быть, и он не пользуется своим положением, ну разве что в исключительных случаях, когда мне нужна защита, пусть даже от себя самой. Уехать следует. Потому что от отчаяния и безысходности я готова разреветься прямо в кабинете – вердикт Роздобудько плавит мозг, я, как никогда, осознаю всю правоту его слов. Раньше я полагала, что деньги в состоянии застраховать абсолютно от всего. Это роковое заблуждение. Без связей и власти они не значат ничего, особенно если играть против такого как Дима.

Я не готова сдаваться, хотя, видит бог, мне до чертиков страшно, я в шаге от того, чтобы ворваться в приемную мэра и шарахнуться на колени в слезах, далеко не наигранных. Вся боль от потери Алекса рисковала превратиться в слова, словно это могло разжалобить Лаврова и заставить аннулировать сделку. Мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы вырваться из оков захлестнувшего страха, может, даже пообещать вести себя тише воды и ниже травы, по крайней мере до тех пор, пока не увижу новый выход. Я вновь набираю приемную и едва не кричу, уловив в словах секретаря нотки вежливого сожаления. Впрочем, ее отношение не меняет сути – если мне и суждено переговорить с ним по телефону, то не в этой жизни, точно.

Какие-то проблемы с подготовкой «Зазеркалья» для вечерних гостей заставляют Юру отлучиться. Их должна была разрешить я, но в этом состоянии мало что получится. Впрочем, одна идея есть – я открываю электронный календарь ближайших светских мероприятий. Те, где мы теоретически могли столкнуться с новым царем Харькова, отмечены красным – тогда я это сделала для того, чтобы меньше с ним пересекаться, сейчас же искривленная латинская V чуть ли не ключ к вероятному просвету в этой пелене грозовых облаков. Сегодня? Корпоратив в честь дня рождения телевизионного канала, судя по всему, того самого, который в предвыборной гонке занимался раскруткой политической платформы новоявленного мэра. Жму на иконку, быстро пробежав глазами. Я бы пришла в восторг еще совсем недавно от одного упоминания, что приглашена группа «The Hardkiss», но сейчас я вряд ли их замечу, даже если они посвятят мне свой новый хит. Присутствие мэра подтверждено. Может, еще не поздно? Набираю номер генерального директора телеканала, чувствуя, как ненормальная аритмия запускает новую военную операцию по уничтожению моих нервных клеток.

- Крапивин, спешу поздравить с юбилеем, Юлия Кравицкая. Всеобъемлющего вам эфира и высочайших рейтингов! – он приятно удивлен и рассыпается в ответ в благодарностях, а я из последних сил пытаюсь убедить себя в том, что некоторое напряжение-заминка в его голосе мне показалось. – Я вот недавно с отдыха, пришлось вылететь раньше, горю желанием поздравить непревзойденного создателя прекрасного канала лично! Мое приглашение затерялось в бумагах, и я, кажется, забыла напрочь подтвердить свое присутствие. Но если еще не поздно…

- Ах, Юлия, если бы немногим раньше… - мое сердце сжимается стальными тисками от этих слов. Я умею видеть скрытый смысл. – Я узнаю, что можно сделать, но боюсь, все места заняты… Мне так жаль, как я это упустил…

- Я заеду поздравить на час, если вы не против, только скажите: вы все еще любите коньяк или перешли на гавайский ром? Не нужно никакого места за праздничным столом, у самой работы выше крыши. Ну так что? Не позволите фейс-контролю держать меня в дверях?

- Юлия, а давайте сделаем даже лучше! Как насчет завтра? Ужин в любом ресторане, который вы назовете. Так ведь гораздо приятнее, нет излишнего шума?

- Ох, Виталий, боюсь, завтра буду ночевать на работе и никак не вырвусь, сегодня выдался вечером час свободного времени… Ну так как?

В трубке повисает напряженная пауза. Я даже не удивляюсь, когда Крапивин, поколебавшись, раскрывает все карты:

- Юлия, дело в том, что ваше присутствие на мероприятии нежелательно. Это личная просьба человека, которому не принято отказывать. Мне жаль, но вы сами все понимаете. Будь моя воля, я бы лучше его на порог не пустил.

- Нежелательно? – вся кровь ударяет мне в лицо, а комната плывет перед глазами. – С каких пор я стала персоной нон грата?

- Мне действительно очень жаль.

- Ладно, Виталий, в этом нет вашей вины, и я все понимаю. Еще раз поздравляю, всего вам наилучшего.