Орхидея на лезвии катаны - [60]

Всего лишь прием зеркальной визуализации с легкими поглаживаниями твоих щек, напряженной шеи, поцелуем кончиков дрожащих ресниц… Чего, в самом деле, ты испугалась, моя темная орхидея? Прошлого? Разве не очевидно, что оно больше не имеет над нами никакой власти, прошло достаточно много времени. Мы другие. У каждого спектр интересов сменил свою полярность, неужели можно все так же вздрагивать от страха и видеть во мне угрозу спустя семь с лишним лет?

Ментальная ласка с максимумом доброжелательности в улыбке, невесомое скольжение пальцев по гладкому шелку твоих волос – именно так, и никаких рывков до болезненного натяжения скальпа с теплым дыханием в твои полуоткрытые от тающего недоверия губы, минимум эротического подтекста, чтобы не испугалась раньше времени, в твоем-то постоянно подвешенном состоянии. Моя цель – окутать тебя иллюзорной лаской, так похожей на настоящую без любого тактильного контакта, усыпить твою бдительность одним долгим взглядом, в котором ты больше не увидишь тьмы. Не потому, что там ее нет, потому что я научился ее прятать. Несколько застывших минут – я не хотел, чтобы нас отвлекали, чтобы кто-то помешал мне прошивать твои нервы анестезирующей сетью мнимого умиротворения… Ева, Данил, по машинам. Мои телохранители научены не приближаться ко мне без крайней необходимости, надеюсь, твой охранник тоже не станет делать глупостей и добавлять тебе десяток штрафных очков своим неуместным вмешательством.

Как я понял, что мне удалось усыпить твою настороженность? Все просто. По твоему все еще прерывистому дыханию, но в этот раз ты просто пытаешься отдышаться после задержки кислорода, понимая, что опасность отошла на второй план. По твоей едва заметной смущенной улыбке – ты действительно сейчас в недоумении, почему же совсем недавно тряслась от страха рядом со мной, задаешь себе этот вопрос и не находишь на него ответа. Может, усталость? Гормональный сбой? Слишком много шума в игровом центре? Или все-таки ненормальная мнительность, надо бы к психоаналитику, пусть пропишет витамины? Я не мешаю твоему подсознанию тасовать эти варианты. Я наблюдаю, как ты пристально смотришь в мои глаза, забыв недавнее желание спрятать взгляд в асфальт, ищешь в них отражение своих ночных кошмаров и не находишь. Еще раз робко поднимаешь ресницы, слегка прищурившись, контрольная визуальная оценка – нет, не показалось, нет никакой угрозы. Наверняка ощутила себя дурой, а вслед за тем – практически впервые за все время после смерти Александра - позволила мышечному зажиму расслабить свою болезненную хватку и улыбнуться. Тебе было несложно поверить в то, что ты в безопасности, не потому, что в тот момент этого хотел я, ты сама устала бояться, а еще больше – доводить себя до предела своим страхом. Я помню, что происходит с тобой, когда тебя вдруг резко отпускает, спустя годы эта реакция особо не изменилась – вначале ты пытаешься сдержать улыбку, понимаешь, что не удастся, и на краткий миг в глазах появляются искры почти детского смущения. Нечто подобное я наблюдал несколько минут назад в глазах твоей дочери. Вторая фаза – тебе хочется замять эту неловкость, в данный момент разговорами, и я протягиваю тебе руку помощи. Несколько фраз о детях, чтобы ты расслабилась окончательно, о работе, почти искреннее сожаление – нет, я могу пригласить тебя в ресторан на кофе (хотя один щелчок пальцев, и журналисты сожрут свои лицензии), но это будет уже перебор на данный момент.

Кажется, замкнутая полусфера, которой я нас накрыл, в этот момент наполняется нереальным умиротворением – я даже сожалею, что твоя искренняя улыбка и тепло, которое почти физически ощущаю на своей коже, вскоре растворятся без следа и никогда уже не вернутся. Я не думаю о том, почему мне так легко удалось подчинить тебя своему гипнозу, почему ты так охотно капитулировала. Я пойму позже, что часть меня действительно этого хотела.

Гладить нежную кожу твоих высоких скул. Высекать искры убивающей, но не физической боли от слабых пощечин. Протянуть пряди темного шелка твоих волос через свои пальцы, чтобы прикоснуться к ним губами, вдохнуть твой глубокий аромат, который не перебить никаким эксклюзивным парфюмом. Резким рывком намотать их на кулак, чтобы ты не смогла устоять на ногах, а я подумаю, удерживать тебя на весу этим грубым захватом или позволить опуститься на колени, где твое истинное место. Прошептать в твои приоткрытые губы, как сильно мне тебя не хватало все эти годы, и прикусить их до крови, насилуя яростным поцелуем, чтобы не смела дышать памятью о нем… о том, кому позволила так легко отнять себя у меня!

Ты не заметила этого колебания, хаотичного переплетения света и тьмы – ну, я не зря тренировал свою силу воли. Ты улыбалась и даже сделала неуверенный шаг ближе. Тебе было комфортно в ласковых лучах созданной мной иллюзии. Я даже подозреваю, что ты за последнее время издергалась значительно сильнее, чем я предполагал изначально, буквально до такой степени, что была рада поверить любому ласковому слову. Даже если бы мне пришло в голову оставлять на твоей коже кровоточащие надрезы, и при этом смотреть в глаза, шепча, словно мантру, «ты в безопасности», - ты бы истекла кровью в твердой уверенности в искренности моих слов и с улыбкой на губах. Это было запредельное удовольствие – вскрывать твою тонкую защитную оболочку нежным касанием пальцев без ненужных усилий, проводить ласкающим поглаживанием поверх пульсирующей мышцы твоего напуганного сердечка, чувствуя, как оно успокаивается под моими пальцами, как выравнивает свои толчки в унисон моему пульсу, принимая тепло как высшую благодать – в твоем мире согревающие лучи означали отсутствие любой опасности. Я мог в этот момент сжать его в своей ладони, сминая, раздавливая, останавливая навсегда, а мог просто накрыть своим теплом, и ты бы не ощутила никакой разницы.