Орхидея на лезвии катаны - [131]

Сладкое покалывание новой эндорфиновой волны накрывает с головой, когда его губы смыкаются вокруг непроизвольно вздрогнувших фаланг. Ощущение совсем незнакомое и привычное одновременно; низ живота заливает расплавленным золотом, этот жар не нуждается в представлении. Эротическое желание не признает конспирации.

Мне так легко в этой безумной невесомости, что я лишена возможности испугаться или хотя бы насторожиться. Рассудок спит, заживо погребенный под обломками реальности, оголенной душе мало имеющегося тепла - она тянется к свету, как и все живое, мало задумываясь о том, что свет может быть не солнцем, а стеной пламени. Запрокидываю голову и не понимаю, не осознаю сейчас того, что казалось запредельным и могло напугать до потери пульса.

Я смотрю в его глаза. Черный обсидиан зрачков создает завораживающий контраст с россыпью золотистых зерен кофейной радужки. Сознание помнит: светлый кофе с добавлением капельки сливок - очень хорошо. Два бесчувственных уголька - молись своим чертям, если не успела скрыться. На миг этот обрывок воспоминания царапает защитное энергополе, высекая россыпь огненных искр, но его возмущенная рябь утихает в тот же миг. Глаза никогда не врут, и сознание считывает незашифрованное послание до последнего знака, ему больше не нужно преодолевать баррикады страха и пресс противоречивых эмоций. Все ресурсы силового поля направлены на то, чтобы не разбудить ненужные воспоминания, обнаженная сущность представляет собой гладкий чистый лист. Чем его заполнить, решать только ему одному, тому, кто сейчас удерживает меня на грани сумасшествия своим теплом. Нет подчинения и принуждения, тело реагирует инстинктами, которые оживают под воздействием умиротворяющей безопасности. Мне хочется закрыть глаза, чтобы прочувствовать ласкающие движения его языка на своих подрагивающих пальчиках, но я не в состоянии прервать нити потрясающего единения. Они влились в кровь горячим шоколадом взгляда моего нового ангела, замкнули круг куполом его широких крыльев кофейного оттенка. Тьма не бывает такой, она черная, вязкая, глухая и не признает полутонов. Застывшая вечность обрушивается на нас плотной согревающей тенью, обжигает мои приоткрытые губы жарким дыханием в унисон с давлением обволакивающего поцелуя, заставляя язык танцевать в первобытном танце, чтобы не упустить ни момента внезапной ласки… понимаю только одно: я не хочу, чтобы это прекращалось. Я согрета, возрождена вновь и не прощу себе, если не верну ему в десятикратном размере искры теперь уже своего тепла. Жаркие разряды осыпаются золотом от соприкосновения губ и переплетения языков, крылья сомкнулись на моей спине одновременно с кольцом моих рук на шее их обладателя - я практически вижу, как заполняется золотой пылью эпицентр моих ласковых прикосновений, как озаряется ярким светом наш уникальный замкнутый мир, когда я прижимаюсь к рельефной груди моего защитника-хранителя в неосознанном порыве стать еще ближе, слиться двумя сущностями и буквально проникнуть внутрь. Я не понимаю, почему его тело напрягается, и теплый весенний день на миг приостановлен порывами холодного бриза. Протестующе хныкаю, потеряв жар горячего поцелуя, но тут же выгибаюсь навстречу еще сильнее, теряя подобие воли от кофейной волны по всем доверчиво открытым нейронам. Я трогаю чужое сердце ласковым сжатием ладони и не понимаю, откуда растерянность и сомнения, что его сейчас удерживает от того, чтобы раскрыться навстречу и заполнить меня собой без остатка. Мне нужно ему помочь, пройти легкими, словно взмах крыла бабочки, поглаживаниями по вздрагивающей сердечной мышце, дать ему заряд уверенности этими прикосновениями. У меня получается. Горячая ладонь ложится на мою шею, теряю взгляд, запрокинув голову и отдаюсь сладостному ощущению тепла и предвкушения, когда мужская ладонь скользит вниз, задерживается на планке блузы. Обнаженную плоть обдает прохладой, снова всхлипываю, но после короткой заминки вновь тону в океане света и проникающих согревающих лучей. Вздыхаю навзрыд всей силой своих легких, когда бюстгальтер скользит по моим рукам вслед за блузкой, судорожное дыхание перерастает в протяжный стон от соприкосновения с обнаженной пылающей кожей.

Горячие пальцы впиваются в мои плечи, всего лишь миг - и легкая боль сметена лавиной жарких и одновременно нежных поцелуев. Спина уже не ощущает прохладной кожи дивана, лишь ласкающее трепетание темных крыльев под позвонками, дополнительную стимуляцию моего экзальтированного возрождения. Я растворяюсь в этой вселенной, наблюдая за столь знакомыми вспышками сверхновых и танцем вращающихся галактик. Моя альфа и омега, мои яркие бриллианты Кассиопеи в полумраке бескрайней комнаты с ее условными рамками. Горячий шепот взрезает сознание, но я не разбираю слов. Тысячи новых звезд стремятся вспыхнуть на ее усыпанном алмазами небосводе в колыбели своего рождения, средоточии сладкой пульсации. Я бездумно толкаю бедра вперед, едва не взрываясь в тот же миг, когда орбиты моих систем вспыхивают под натиском вторжения, которое озаряет небосвод вспышками. Сущность самого сильного ангела поглотила без остатка, замкнула наши поля в единый эгрегор, разметала боль на атомы и навсегда растворила в далекой туманности.