Орхидея на лезвии катаны - [105]

- Ты не можешь! – в два счета я оказалась абсолютно обнаженной ниже пояса. – Нет… это насилие!

- Я не насилую женщин, сладкая, – в голосе Димы дрожали ноты едва сдерживаемой ярости. – Не смей дергаться, иначе я потащу тебя в таком виде в одну из комнат, где можно зафиксировать дерзких рабынь! Спиной на стол!

- Нет…

Лопатки прострелило глухой болью, я едва успела поднять затылок, чтобы не удариться головой о поверхность стола. Ягодицы и бедра обожгло прохладой лакированной поверхности, ужас достиг максимума, когда я поняла, что его пальцы сейчас сражаются с ремнем.

Нет, я не испытала ни капли возбуждения или предвкушения… Только ужас вместе с подступающими рыданиями и осознание собственной беспомощности. Он не собирался шутить или играть, а я была абсолютной дурой, полагая, что ему не позволит гордость взять меня силой!

- Расслабься и раздвинь ноги! – шепот опалил барабанную перепонку. – Юля, блядь, прекрати строить из себя целку! Или ты думала, мне будет достаточно тебя за руку подержать?

Рыдания сдавили горло. Я должна была отбиваться, но умом понимала, что это ничего не изменит, максимум, чего я добьюсь – это того, что сюда влетит Влада в компании с… нет, только не это!

- Рабыня не женщина, да? С ней можно так? – последняя попытка остановить, воззвать к благоразумию. Я зажмурилась, понимая, что слезы хлынули из глаз, и это его не остановило. Обманчиво-теплые ладони рывком задрали футболку, прошлись циничной лаской по полушариям груди. Судорога отвращения и неприятия выгнула мою спину на столе.

- Юля, разомкни ноги и расслабь мышцы! – приказной тон ломал сопротивление на раз, а я была не в состоянии сейчас даже пошевелиться. – Не превращай это в изнасилование, твою мать!

Горло окончательно сдавило царапающими петлями. Если бы я и хотела его умолять, просить остановиться или кричать, то просто не смогла бы. Пальцы мужчины впились в мои бедра до легкой боли, рванув на себя. От этого рывка лопатки обожгло огнем силы трения о глянцевый лак, а новая судорога выгнула тело, когда я ощутила прикосновение головки возбужденного пениса к моей вагине. Я была абсолютно сухая от ужаса и неприятия вместе с отвращением.

- Перестань сопротивляться! Выдохни и сделай себе хорошо, твою мать. Тебе это необходимо! – с этими словами он резко толкнулся бедрами вперед, проникая в сжатые створки, которые так и не увлажнил нектар вожделения. Это только в романах героиня течет по щелчку пальцев варвара-насильника, готовая при виде члена кончать непрекращающимися струйными. Сухая, царапающая, разрывающая боль пронзила все мое естество от этого безжалостного проникновения. Я не могла даже рыдать, шок от осознания происходящего накрыл удушающим куполом, меня сотрясали вспышки физической боли с каждой фрикцией мужчины, которого когда-то я любила до потери сознания. Почему он не останавливался, продолжал рвать меня на части безжалостным вторжением, чувствуя, что мое тело его отторгает, но не делая ни малейшей попытки это прекратить? Сухое жжение внутри влагалища переросло в пожар оскорбленной плоти. Я запрокинула голову, уставившись в свод потолка, чувствуя, как сознание бьется в пылающей клетке без шанса на спасение. Картина в натяжном глянце размылась под моими слезами, но я упорно цеплялась за что-то, что позволило бы мне видеть дальше этих замкнутых стен кабинета. В небо. Выше, туда, где никому меня не достать…

Ты этого хотел, да? Ты это имел ввиду, когда пришел во сне и упрашивал меня быть послушной и податливой? Когда просил проявить благоразумие и играть по чужим правилам? Тебе нравится смотреть, как твоего нежного ангела раскладывают на столе в твоем же кабинете, насилуя против ее воли?.. Ты хотел, чтобы я с этим мирилась?..

Я не поняла, сколько прошло времени. Сухой жар между ног перерос в саднящую боль. Кажется, скольжение все же стало более плавным, но это явно был не отклик тела. Его смазка или моя кровь от наверняка поврежденной слизистой?

Я не рыдала и не дергалась, когда он перестал вбиваться в мое тело разрывающими фрикциями и даже не вздрогнула, когда потеряла ощущение болезненного вторжения. Его руки сжали мою талию, потянув на себя. Не было сил ни сопротивляться, ни рыдать, и я покорно позволила стащить себя со стола и поставить на ноги.

Мое сердце перестало биться. Мир замкнулся на боли самого жестокого и циничного оскорбления. Не имело значения, что тепло его тела согревало кожу – он не пытался обнять меня или прижать к себе.

- Посмотри на меня!

Я уронила голову на грудь. Щелчки его пальцев перед моими опущенными в пол глазами заставляли сердце сжиматься, напоминая, что оно все еще бьется. Почему, вашу мать, оно не остановилось? Я запретила ему биться, а оно продолжало это делать, отказывалось слушать свою обладательницу. Говорят, если ты позволила себя изнасиловать одному-единственному насильнику, с тобой все понятно. Сама виновата и попробуй докажи, что этого не хотела…

- Вижу, у нас не получается по-хорошему. – Я едва его слышала. – Что ж, если тебе не нужно удовольствие, ты доставишь его мне.

Руки опустились на мои плечи, подталкивая вниз. Я не сопротивлялась, прекрасно понимая, что последует дальше. Боль между ног не утихала, напоминая о том, что я так и не смогла уйти до конца в спасительные объятия шока, у меня закончились силы. Колени коснулись пола, вызвав новую вспышку боли во всем теле, но она не могла перекрыть моральную агонию всей моей сущности. Я только затряслась, когда головка члена скользнула по моим дрожащим губам, зажмурила глаза, не сделав попытки вырваться или отшатнуться. Мелькнула обрывочная мысль, что солоноватый привкус крови на венчике головки мне только показался.