— Чарльз, вы гений! Такой блестящей комбинации не выдумал бы даже Шимс!
— Да кто такой этот ваш Шимс? Братец этой служанки, жены Бэрримора?
— Да, просто мелкий домашний манипулятор.
— Ага, именно, мелкий домашний манипулятор. Глостер по женской линии.
— Он не иудей, чтоб быть по женской линии. Пусть не заносится.
— Да, вот именно, пусть не заносится.
И выпив по порции виски, мы пожали друг другу руки и расстались с самыми дружескими чувствами. А потом я вернулся в гостиную. Все покорно сидели и ждали меня, как собрание зомби своего предводителя. Мир казался прежним. В нем не было ничего странного. И в них тоже не было ничего странного — просто несколько английских джентльменов, в меру одинаковых, как все воспитанные люди. Они были спокойны, и от этого блаженного, безответственного спокойствия мне стало жутко. Жужжала какая-то внесезонная муха, беглец из инфернального мира. Я вошел и сказал Шимсу:
— Стивен, у твоей сестры такая очаровательная улыбка. Почему же ты никогда не улыбался мне? Улыбнись!
Шимс широко улыбнулся, и впечатление было такое, как будто в небе засияла перевернутая радуга. У него оказалась просто превосходная улыбка.
И ты тоже улыбнись, читатель.
