Орхидеи еще не зацвели - [35]

— Опять ты за свое, Грегори, — проворчал инспектор Мортимер, свирепо грызя кончик своей трубки.

— Если ты, — повысил голос доктор Мортимер, явно продолжая бесконечный домашний спор, — видишь труп, у которого из спины торчит здоровенный топор, ты же не считаешь, что картина преступления ясна: жертва убита топором, и все. Ты, наверно, захочешь найти того, кто этот топор всадил, и выяснить, почему он это сделал, и при каких обстоятельствах.

— Да уж, конечно! — воскликнул инспектор Мортимер, подскочив, как фокстерьер на сковородке.

— И я тоже хочу знать, что и почему вызвало смерть сэра Чарльза, и я этого пока еще не знаю.

— Его могло что-нибудь напугать…

— Сэра Чарльза? Да что именно?

— Действительно, — вмешался Генри, — чего мог испугаться дядюшка… Генри?

— Не знаю, — с чувством сказал доктор Мортимер, — вообще-то его испугать было трудно, у него была притуплена чувствительность нервов. Легче вообразить себе вспугнутого носорога!

— Он два месяца ходил к одной женщине в деревне, отлично зная, что она вервольф, — обратился к местным сплетням археолог Мортимер. — И хвастался, что имел с ней контакт в обеих ипостасях. А еще он ходил на медведя с рогатиной…

— …не подумайте чего худого, — с постной миной вставил преподобный Мортимер.

— На роль трепетной лани старик не годился, — апатично продолжил доктор Мортимер. — Даже если бы он встретил эту собаку, то наверно, просто запустил бы в нее сапогом. Как лечащий врач, я знаю, чего единственно боялся в этой жизни сэр Чарльз, но уверяю, ближайшие десять лет ему подобная опасность не грозила, особенно учитывая недостаток здесь женщин. Причем и этого он боялся не настолько сильно. Тем более в одиночестве, ночью, у калитки… Которая, кстати, была сломана и приоткрыта, не забывай про это, Шерлок.

— Сломанная калитка никак не могла причинить остановку сердца, и это к делу не относится, — с тупым полицейским упрямством откликнулся инспектор Мортимер.

— А тебя не интересует, почему она была сломана и приоткрыта?

— Сэр Чарльз не следил за хозяйством, и в этом бардаке неудивительно, что калитка была сломана, она просто уже не закрывалась.

— Да? — риторически изумился доктор Мортимер. — И это подтверждает Бэрримор?

— Бэрримор! — закричал Генри со властностью, которая мне не свойственна, особенно если я в гостях. — Бэрримор! Ну, где черти носят этого дворецкого?!

— К вашим услугам-с, — сообщил Бэрримор, подкравшись незаметно, и подобострастно расположив по лицу бороду лопатой.

— Послушай, Бэрримор, эта калитка, которая на болота, она что, была сломана?

— Она была сломана в ту самую ночь, когда умер сэр Чарльз. И если мне будет позволено заметить, дело это весьма таинственное-с.

— А может быть, она была сломана уже давно, а, Бэрримор?

— Как можно-с! — воскликнул дворецкий. — Я лично слежу за тем, чтобы все замки в замке, включая калитку, были в исправности-с, вы можете сами проследить…

— Не преминем, — пообещал Генри.

— …и уверяю, что не далее как в три часа дня того дня, о котором мы говорим, эта калитка была надежно закрыта-с.

— Кто же, по-вашему, мог бы сломать калитку? — допытывался Генри.

— Не знаю-с, понятия не имею-с.

— Ладно, Бэрримор, иди, иди…

И Бэрримор ушел, гордо неся на лопате бороды свое щекастое и бледное лицо.

— Так, — сказал Генри, — с этим разобрались. Значит, вы думаете, что смерть сэра Чарльза была вызвана сугубо медицинским факторами?

— Да, я думаю, как бы то ни было, можно считать установленным, что сэр Чарльз бежал, и стало быть, имела место интенсивная физическая нагрузка. Бежать он мог необязательно от страха, но и по другим причинам.

— Отчего же он, извиняюсь, в штаны наложил, а? — язвительнейшим тоном спросил доктор Мортимер, поглаживая свою ногу. — Или это тоже не могло вызвать внезапной остановки сердца и к делу не относится?

— В замке мною проводился обыск, в процессе которого я обнаружил на кухне чай для похудания. Не исключено, что сэр Чарльз побежал именно под действием этого чая, и… и не добежал.

— Остроумно, — одобрил эту гипотезу доктор Мортимер. — И даже логично, если допустить, что он скрыл от меня свое желание похудеть и выпил средство, которое я прописал миссис Бэрримор, чтобы она под каким-нибудь благовидным предлогом поила им своего мужа, который в нем остро нуждается. Она потому ко мне и пришла, чтоб я дал ей успокоительное, чтобы ее не бесил облик ее мужа, а не то она сорвется, а я ей посоветовал не травить себя попусту, а давать ему чай, и он похудеет.

— Гм, — сказал я.

Это прозвучало слишком резко. Все повернулись в мою сторону.

— Нет-нет-нет, ничего, я закашлялся…

— Но почему тогда он бежал в сторону болот? — спросил Генри.

— Туземная привычка, не хотел пачкать на своей территории. Запах мог бы ночью подманить гризли, который утром испугал бы миссис Бэрримор, или она бы его приняла за своего мужа, и в случае, если бы настоящий муж их застал, то сэр Чарльз бы лишился дворецкого.

— Или гризли.

— Или дворецкий лишился бы жены.

— Зато гризли…

— Для этого надо было, чтобы калитка была открыта.

— Она и была открыта.

— Друзья мои, мы забываем о том, что там были следы гигантской собаки, — заметил преподобный Мортимер, молитвенно сложив руки, и сразу все замолчали.