Орфей - [36]

Божьей искрой в темноте:

Вышла Дева ниоткуда

И осталась на холсте.

Проплывает вечность льдиной.

Зажигает в людях кровь

Недоступная картина –

Настоящая любовь.

Тянет падших к совершенству,

Тянет к Деве чернь и власть:

Дети пробуют блаженство

Сжечь, купить, убить, украсть.

Восстают из праха люди

Догрешить и дострадать,

А с картины всех их любит

Нестареющая

Мать...

ЕМЕЛЯ

Не в свою, видать, неделю

Дни и ночи напролет

Строил мельницу Емеля —

Получился вертолет!

Аж иконы рты раскрыли,

И чесала лоб страна,

И попы пупы крестили:

— Сгинь, нечистый! Сатана!

Чтоб загладить дело это,

Стал он строить Божий храм —

Церковь завелась ракетой

И умчалась к небесам!

Поглядели-поглядели

Честны люди — что за вздор? —

И отправили Емелю

Под топор.

МОНОЛОГ АНГЕЛА

Вручил архангел мне тетрадь

И ниспослал на Землю с выси,

Велел мне лишь добро писать:

Дела людей, мечты и мысли.

Я проникал из дома в дом,

Я слушал жалобы и споры,

Но всюду узнавал Содом

И насквозь зрел детей Гоморры.

Как это небу рассказать?

Там приготовлена комета,

Чтоб человеков наказать...

Но ведь с людьми умрет планета!

Хожу по странам, как гроза,

Шагами твердь земную рушу,

Закрыв ладонями глаза,

Заткнув крылами рот

и уши…

СКАЗКА О ПАПОНТЕ

Давай с тобою, доча,

Над сказкой похохочем:

Ты — м… Аленький цветочек,

А я — ба-ольшой лопух!

Мы посмеемся смело

Над тем, что наболело,

И тем, что надоело,

Поделимся. Но вслух!

Жил-был красивый мамонт,

Он цирк любил и драмы.

И папонт жил упрямый,

Глазами глуп и глух.

В другой стране — за стенкой, —

Ревел слоненок Ленка,

Он не хотел есть пенки,

И тоже был лопух!

Такая заковырка:

Пока слоненок швыркал,

Уехал мамонт с цирком,

Качая головой.

А папонт был не гений,

И в литобъединеньи

Попал в обледененье…

Сейчас он — как живой,

Стоит в большом музее.

Там на него глазеют

Туристы, ротозеи

Из школы номер пять.

Ученые Европы

Над ним проводят опыт:

Хотят, чтоб он захлопал

Ресницами опять!

А вечером медсестры

Отогревают монстра

И мажут все коросты

Зеленкой, чтоб ожил,

Чтоб застучал зубами,

Затопотал ногами

И в хобот свой красивый

Им сказки затрубил!

* * *

Все жизни, что я прожил на Земле,

Мне память воскрешает очень странно:

Тела существ, лежащие в золе,

Являются ко мне, как из тумана.

Я этой длинной очереди рад:

Ко мне приходят рыбы, звери, люди

И до утра со мною говорят,

Про жизнь мою рассказывают, судят.

Я вижу драмы, полные огня,

Чудовища вдруг замолкают страстно:

Им хочется услышать от меня,

Что все они страдали не напрасно…

РЫСЬ

Мне пожаловалась рысь:

– Лошадь перешла на рысь!

От обиды и со зла

Я на лошадь перешла!

Седьмой раздел «Атлантида»

ИГРА

Вылетаю из собственных уст

И парю над собой и молвой,

Волевой — оттого что без чувств,

И счастливый — что я неживой!

Подо мною Земля — как игра:

Колосятся дожди и года,

И от грома усатых «Ура!»

Рассыпаются в прах города.

Звезды кружатся, космос бурлит,

Опыляет хвостом метеор

Спины всплывших со дна атлантид

И родильную глину озер.

От вулканов — торжественный гул,

И колючие розы ветров

Распускаются в царстве акул,

Полыхают для новых миров!

АТЛАНТИДА

Я обнимал гитары гриф —

И грохотал из генной глуби

Шаманский шепот вечных рифм

И сердца стихотворный бубен.

От нот, бегущих по руке,

Всплывали сфинксы, пирамиды.

На круглом птичьем языке

Я плакал песни Атлантиды.

Во мне два миллиона лет

Томятся Сириуса дети...

Чтоб воссиял тот, прежний свет,

Я струны рву на этом

Свете...

* * *

Когда достигаешь свободы,

То можно ступать по воде,

По воздуху плыть, как по водам.

За это — страдать на суде,

На рабском суде всенародном...

Но страшен ли пыточный крест,

Когда наступает свобода,

Когда ты навечно

воскрес!

УЧИТЕЛЬ

Вернусь на Землю поутру,

Явлюсь в глазастый класс,

И снова школьникам навру,

Что звезды — это класс!

А в небе волнами зари

Льет ангельская кровь,

И падают, как сизари,

На Землю боги

вновь...

* * *

Задолжавший косым парусам

И рассохшимся мельничным крыльям,

Воет ветер в трубе, как пацан,

У которого батю убили.

Воет ветер в трубе, словно мать,

У которой сынов вдруг не стало.

Воет так, будто хочет сказать...

Да слова в горле горе зажало.

Тонкий вой из холодной трубы —

Жуткий вопль онемевшей избы.

В черной раме окна, словно в рамке,

Убеленная временем мамка.

Убиенные горем места:

Три могилки без всякой оградки,

Будто три огородные грядки,

А на грядках взошли три креста...

* * *

Как душа о тело бьется —

Мотылечком о стекло,

А отпустишь — не вернется

Дострадать свой век в чело.

Жаль, еще не отпыхтело

В этой жизни небольшой

Одноразовое тело

С многоразовой душой.

* * *

Сколько б ни свершили вы добра —

Частое о том воспоминанье

Помешает вам творить с утра

Добрые поступки и деянья.

Захотите избежать греха —

Постарайтесь вспоминать почаще

Роковых ошибок вороха,

Вереницы лет своих пропащих...

ЯХТА

Я лепил себя из мела,

Из ручьев и боли.

Человеческое тело —

Продолженье воли.

Сам себя родил на свете

Из воды и глины,

Сам себя, как яхту ветер,

Я толкаю в спину.

* * *

И в горле ком, и в сердце жженье,

И жизнь не слаще, чем петля —

Все это только притяженье

Звезды по имени Земля.

Тут время лечит и калечит,

Пространство все сжигает в прах,

Рычат желанья человечьи,

Абсурдные в иных мирах.

Еще до смерти — до рожденья —

Я видел эту жизнь до дна,

Где беды удлиняют время,

Но ускоряют времена...