Орест и сын - [31]
Старушка доедала всухомятку. Наконец она обтерла пальцы платочком, выстиранным до прозрачности: бледно-розовая монограмма на уголке — перевитые буквы “А” и “Я”. “Твои были в блокаде?” — Голубые глаза смотрели по-детски, не мигая. Инна вспомнила рассказ нижней девочки и, почувствовав твердую почву под ногами, зачем-то кивнула: “Эвакуировались в сорок четвертом — мама и бабушка, а мамин отец погиб — в день снятия блокады”. Она улыбнулась, уверенная, что старушке ответ понравится, поэтому совсем не удивилась, когда та подняла руку и, сложив пальцы сухой щепотью, принялась быстро, быстро крестить ее, шепча: “Храни тебя Бог, деточка! Храни тебя Господь!” Неопрятный старик наблюдал со стороны. Он перестал жевать, и бородавка, похожая на картофелину, повисла бессильным клубеньком.
Инна опустила глаза, а когда подняла, не было ни старушки, ни ее пустой кофейной чашки с оббитым краем. На том месте, где аккуратная старушка лакомилась желейным ломтиком, стояла краснорожая баба, таскающая тележку с грязной посудой: елозила тряпкой по пустому столу. Старик отодвинул тарелку. Инна видела: косится в ее сторону, хочет заговорить. В другой раз она не стала бы слушать, но теперь, войдя в роль соседской девочки, улыбнулась. Старик закивал ободренно: “Вашей семье повезло — из эвакуации вернулись не все. Прежних жителей осталось немного. Впрочем, Петербург — особенный город. Строго говоря, нерусский. Носители разных культур…” Он вынул грязный платок и обтер рот. Старик бормотал сущие глупости, — какое ей дело до того, кто и куда вернулся… Старушечье благословение таяло в воздухе. Инна поймала глазами конскую спину тележницы и догадалась: обманное, оно не имеет силы. Чай стал горьким и вязким. Старуха не могла уйти далеко.
Инна выбежала из кондитерской и, свернув за угол, увидела шапочку, украшенную искусственным венчиком. Закинув портфель на бок, она обежала старуху и перерезала ей путь. Старушечьи глаза глядели, не узнавая. Инна хотела извиниться и объяснить, что никогда раньше их семья не жила в Ленинграде, они приехали сюда после войны — и отец, и мама, а дед был врачом и погиб на фронте, но нелепая старуха, беспомощно стоявшая посреди тротуара, вдруг вздернула острый подбородок, стукнула о землю палкой и, защищаясь от бесцеремонности чужой девочки, протянула птичью лапку к Инниным глазам.
Лицом к топчущейся на асфальте старухе Инна отступала назад и, повернувшись, побежала так быстро, словно дома за ее спиной рассыпаvлись в камни. Ей казалось, что все прохожие остановились по тротуарам и смотрят ей вслед, а ленинградская старуха ворошит камни клюкой, как прогоревшие угли.
Добежав до парадной, она захлопнула за собой дверь. По скругленным ступеням, уходящим в подвал, Инна сбежала вниз и, в темноте добравшись до заколоченного окна, вжалась в подоконник, прислушиваясь. В парадной было тихо. Успокаиваясь, Инна шевельнулась на подоконнике и вдруг сообразила, что теперь еще рано — он должен быть на работе. Она затихла и приготовилась ждать.
Прежде здесь, видно, была дворницкая. Теперь двери наглухо забили досками, и ведра, окруженные частоколом пустых черенков, стояли под самой стеной. Инна сползла с подоконника. “Крак, крак, крак”, — под ногами хрустели черепки. В полной темноте опасность, подманенная хрустом, кралась со всех сторон. До земли было подать рукой. Инна замерла, прислушиваясь. Шаги пана Тыбурция стихли. Глаза привыкли к темноте.
Подвальное помещение оказалось довольно глубоким. Немощного света едва хватало на подножие полукруглой лестницы. Окно тоже заколотили. В одной из досок, вбитых в рассохшуюся раму, она разглядела круглое отверстие — опустевшее гнездо от выпавшего сучка. Сквозь дырку был виден фонарь. На газоне внутри дворового поребрика росло несколько голых деревьев и лежал невысокий камень, похожий на пустой пьедестал. Она протянула руку и толкнула. Забитая дверь не поддалась.
Подвальный холод лез под рукава. Забиваясь поглубже в оконный угол, Инна дергала, пытаясь натянуть на запястья. Время, липкое, как мед, обтекало плечи, но парадная так ни разу и не хлопнула. Отсветы фонарей просочились сквозь доски, и тени, тронувшись из дальнего угла, косо ушли под потолок. Земляной холод сковывал пальцы. Инна вспомнила, как ходили в музей, и представила, что томится в подземелье: будто она — княжна Тараканова, а подвал — каземат крепости. Вода шевелилась по темным углам.
Спасаясь, Инна забралась на подоконник с ногами и подтянула колени к подбородку. В тот же миг голос, похожий на звон надтреснутого колокольчика, воскликнул: “Мало ли что! Мало ли что тебе показалось! Опомнись, опомнись...” Другой, мужской, отвечал неразборчиво. Инна кинулась к шахте лифта и приникла. “Постой, постой!” — колокольчик звякнул в последний раз и разбился под ударом парадной двери. Пальцы вцепились в сетку. Вода отступала: Инна узнала женский голос. Время, кислое, как вчерашнее молоко, сбивалось в масляный клубок и затвердевало на холоде. Она подбежала к забитому окну и выглянула. Фонарь, открыв небу погасший венчик, дожидался падающей звезды, как хищная росянка.
Елена Чижова – коренная петербурженка, автор четырех романов, последний – «Время женщин» – был удостоен премии «РУССКИЙ БУКЕР». Судьба главной героини романа – жесткий парафраз на тему народного фильма «Москва слезам не верит». Тихую лимитчицу Антонину соблазняет питерский «стиляга», она рожает от него дочь и вскоре умирает, доверив девочку трем питерским старухам «из бывших», соседкам по коммунальной квартире, – Ариадне, Гликерии и Евдокии. О них, о «той» жизни – хрупкой, ушедшей, но удивительно настоящей – и ведет рассказ выросшая дочь героини, художница… В книгу также вошел роман «Крошки Цахес».
В романе «Крошки Цахес» события разворачиваются в элитарной советской школе. На подмостках школьной сцены ставятся шекспировские трагедии, и этот мир высоких страстей совсем непохож на реальный… Его создала учительница Ф., волевая женщина, self-made women. «Английская школа – это я», – говорит Ф. и умело манипулирует юными актерами, желая обрести единомышленников в сегодняшней реальности, которую презирает.Но дети, эти крошки Цахес, поначалу безоглядно доверяющие Ф., предают ее… Все, кроме одной – той самой, что рассказала эту историю.
Елена Чижова – автор пяти романов. Последний из них, «Время женщин», был удостоен премии «Русский Букер», а «Лавра» и «Полукровка» (в журнальном варианте – «Преступница») входили в шорт-листы этой престижной премии. Героиня романа Маша Арго талантлива, амбициозна, любит историю, потому что хочет найти ответ «на самый важный вопрос – почему?». На истфак Ленинградского университета ей мешает поступить пресловутый пятый пункт: на дворе середина семидесятых. Девушка идет на рискованный шаг – подделывает анкету, поступает и… начинает «партизанскую» войну.
Елена Чижова, автор книг «Время женщин» («Русский Букер»), «Полукровка», «Крошки Цахес», в романе «Лавра» (шортлист премии «Русский Букер») продолжает свою энциклопедию жизни.На этот раз ее героиня – жена неофита-священника в «застойные годы» – постигает азы непростого церковного быта и бытия… Незаурядная интеллигентная женщина, она истово погружается в новую для нее реальность, веря, что именно здесь скроется от фальши и разочарований повседневности. Но и здесь ее ждет трагическая подмена…Роман не сводится к церковной теме, это скорее попытка воссоздания ушедшего времени, одного из его образов.
Новый роман букеровского лауреата Елены Чижовой написан в жанре антиутопии, обращенной в прошлое: в Великую Отечественную войну немецкие войска дошли до Урала. Граница прошла по Уральскому хребту: на Востоке – СССР, на Западе – оккупированная немцами Россия. Перед читателем разворачивается альтернативная история государств – советского и профашистского – и история двух молодых людей, выросших по разные стороны Хребта, их дружба-вражда, вылившаяся в предательство.
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
В сборнике представлены семь рассказов популярной корейской писательницы Чхве Ынён, лауреата премии молодых писателей Кореи. Эти небольшие и очень жизненные истории, словно случайно услышанная где-то, но давно забытая песня, погрузят читателя в атмосферу воспоминаний и размышлений. «Хорошо, что мы живем в мире с гравитацией и силой трения. Мы можем пойти, остановиться, постоять и снова пойти. И пусть вечно это продолжаться не может, но, наверное, так даже лучше. Так жить лучше», – говорит нам со страниц рассказа Чхве Ынён, предлагая посмотреть на жизнь и проникнуться ее ходом, задуматься над тем, на что мы редко обращаем внимание, – над движением души и переживаниями событий.
Этот вдохновляющий и остроумный бестселлер New York Times от знаменитой вязальщицы и писательницы Клары Паркс приглашает читателя в яркие и незабываемые путешествия по всему миру. И не налегке, а со спицами в руках и с любовью к пряже в сердце! 17 невероятных маршрутов, начиная от фьордов Исландии и заканчивая крохотным магазинчиком пряжи в 13-м округе Парижа. Все это мы увидим глазами женщины, умудренной опытом и невероятно стильной, беззаботной и любознательной, наделенной редким чувством юмора и проницательным взглядом, умеющей подмечать самые характерные черты людей, событий и мест. Известная не только своими литературными трудами, но и выступлениями по телевидению, Клара не просто рассказывает нам личную историю, но и позволяет погрузиться в увлекательный мир вязания, знакомит с американским и мировым вязальным сообществом, приглашает на самые знаковые мероприятия, раскрывает секреты производства пряжи и тайные способы добычи вязальных узоров.
Роман о небольшом издательстве. О его редакторах. Об авторах, молодых начинающих, жаждущих напечататься, и маститых, самодовольных, избалованных. О главном редакторе, воюющем с блатным графоманом. О противоречивом писательско-издательском мире. Где, казалось, на безобидный характер всех отношений, случаются трагедии… Журнал «Волга» (2021 год)
Что случится, если в нашей реальности пропишутся персонажи русских народных сказок и мирового фольклора? Да не просто поселятся тут, а займут кресла мэра города и начальника местных стражей порядка, место иностранного советника по реформам, депутатские кабинеты и прочие почтенно-высокие должности. А реальность-то на дворе – то ли подзадержавшиеся лихие 90-е, то ли вовсе русское вневременье с вечной нашей тягой к бунту. Словом, будут лихие приключения.