«Ореховские» круче «Сицилийских». История московских организованных преступных сообществ - [51]

Вместе с Шерстобитовым подготавливали на чердаке место для стрелка знаменитый ореховский лидер Ося (Сергей Буторин) и Ананьенский по кличке Культик. Правда, оба быстро ушли, оставив Шерстобитова одного на огневой позиции.

Но вот незадача — Квантришвили часто мелькал на экране телевизора, а Шерстобитов никогда телевизор не смотрел и Отари ни разу не видел.

Буторин ему сказал — выйдет такой здоровый грузин. Кто с ним будет, не важно, но грузина ты сразу узнаешь!

— А если не узнаю?

— Тогда вали всех подряд, и главное — тех, кто выйдет первыми!

— Понял.

Первым вышел Отари и почти следом один из его друзей, такой же борцовской комплекции, как и Отари. Шерстобитов стреляет три раза, все три пули попадают в цель, но, не будучи уверенным, что он правильно ее выбрал, снайпер ловит в прицел и друга Квантришвили. Но, как это объяснил он потом на допросах, выстрелить так и не смог. Этот человек, прекрасно понимая, что рискует жизнью, презирая опасность, наклонился над истекающим кровью Отариком, пытаясь оказать ему помощь.

— Ну вот не мог я выстрелить в человека, который, не жалея себя, лезет под пули, чтобы спасти друга! — эмоционально заключил Шерстобитов.

Наверное, друг Отари даже не знает, что его от гибели отделял миг. И спас он себя самоотверженным поступком.

Буторин и Пылевы благодарили за отличную работу. Но Шерстобитову было не до этого. Когда он узнал, какой поднялся шум вокруг расстрела Отарика, он понял — такое не прощают. И четыре месяца не выходил из дома.

А потом ему пришло на ум дерзкое решение. Чтобы вылезти из дерьма, в которое он забрался, нужно только одно — убить… самого Гусятинского! С Пылевыми он был плохо знаком, Сильвестра за это время уже взорвали, и опасность для Шерстобитова представлял его патрон, который к тому времени окопался в Киеве.

Где именно, Шерстобитов не знал. Он взял винтовку и один, без всякой поддержки, отправился в Киев. Целую неделю дежурил возле казино, где, по его расчетам, мог появиться Гусятинский, но, так его и не встретив, вернулся в Москву.

И сразу был приглашен «на ковер» для беседы с Пылевыми. Чем кончались такие беседы, хорошо знали в ореховско-медведковском сообществе.

А ведь раньше Пылевы никогда не приглашали к себе Шерстобитова. Допытывались они беспощадно: что он делал в Киеве и кто ему разрешил туда поехать?

По словам ошарашенного Шерстобитова, он думал, что ему объявят смертный приговор, как это большей частью случалось после бесед с братьями Пылевыми.

Он тогда не знал, что его видели в Киеве и доложили об этом руководству бандитской структуры. Зато это было известно муровцам.

Но в тот момент, когда решалась его судьба, он лихорадочно соображал: где выход? И вдруг его осенило. Он припомнил: в последнее время после смерти Сильвестра отношения в группировке не складывались. И Гусятинский стал бельмом на глазу. Значит, спасение в том, чтобы говорить правду!

— Я ездил туда, чтобы завалить Гришу.

Сначала Пылевы не знали, как им реагировать на такую наглость. Они прочитали долгую нотацию о том, что подобные решения нельзя принимать без их согласия. Но потом, решив, что ликвидация Гусятинского только на пользу, смягчились и обещали помочь в этом «добром» для организации начинании.

Пылевы сдержали обещание. Солдату дали адрес Гусятинского в Киеве, его снарядили подходящим оружием и отправили на правое дело. Позицию на соседнем чердаке Солдат выбирал сам. И оттуда точным выстрелом в голову он поставил точку в жизни своего шефа и заказчика всех поручаемых ему убийств.

Хоронили Гусятинского с бандитской помпой. Пышно и с прочувствованными речами. Но Леша Солдат крепко просчитался. Свободы он так и не увидел. Гусятинского над ним больше не было, зато появились страшные Пылевы, что, по определению, намного хуже.

Правда, пока заданий на убийство, к удивлению Солдата, от новых шефов не поступало, больше всякой технической всячины. Устанавливали прослушки по адресам, подглядывали за будущими жертвами и снимали их на видеокамеры.

В числе прочих поручений одно было значительным. По поддельным документам людей Солдата направили в Грецию к Солонику, и они напичкали весь дом Солоника подслушивающей и подглядывающей техникой. С этого момента Солоникжил как бы в аквариуме. Каждый шаг его фиксировался и передавался нужным людям, связанным с Буториным и Пылевыми.

Солдат по просьбе Пылевых проводил незаметную видеосъемку всех тусовок ореховских и медведковских. Копии хранил у себя дома. Все это он делал, как утверждает, на всякий случай. МУРу передал записи, в которых по оперской привычке строго документировал все события, в которых принимал участие.

Интерес представляют записанные беседы Солоника с Осей (Сергеем Буториным). Буторин знал, что Солоника держат на прослушке, и нарочно провоцировал его на разговоры. Голос Солоника на пленках рассказывает, как у Белого дома он убивал коммерсанта Лукашова. Заказчиком этого убийства был видный депутат Госдумы.

У этого депутата Солоник бывал в Госдуме. Это происходило уже после побега Солоника из «Матроски». Проходил он туда по прокурорским документам (у всех ореховцев, когда их задерживали, кстати, были прокурорские документы).