Ордынская броня Александра Невского - [63]

Солнце подходило уже к зениту и начинало пригревать сквозь игольчатые ветви сосен. Под коваными копытами коней хрустели старые сучья и подлесок. Ноги лошадей порой утопали как в перине в розовый, зеленоватый и серебристый мох, достававший им до бабок. Из-под копыт выскакивали мелкие лесные зверушки: ежи, мыши, лягушки. Серебристые, золотистые и шоколадные бабочки еще кружились над последними летними цветами. Шипя и извиваясь, расползались по сторонам лесные гадюки. Все чаще попадались старые поваленные временем и ветрами деревья, с вывернутым корневищем, покрытым землей, песком и мхом. Заросли черники и ежевики доставали до колена коням и сдерживали их ход. Еще сложнее было продираться сквозь заросли дикой малины, что сплошь покрывала небольшие низины. И вдруг в одном таком малиннике, разросшемся на склонах небольшой песчаной балки, собаки подняли громогласный с прозвизгом лай. И следом взорвал возникшее напряжение рев огромного мохнатого бурого зверя, поднявшегося на дыбы с раскрытой пастью и показавшего огромные кривые клыки. На глазах опешивших ловчих и подъезжавших гридей медведь взмахом одной лапы сбросил с себя трех собак, вцепившихся ему в грудь и шею. Собачий визг остановил стаю, но два крупных волкодава вновь вцепились в хозяина лесной чащи. Страшные когти полоснули воздух, и псы с воем и визгом разлетелись посторонь. Пришедшие в себя ловчие уже спешили на помощь собакам. Стая, пытаясь окружить медведя, держалась в нескольких саженях от него. Но зверь резко развернулся и с небывалой для его размеров и веса ловкостью и быстротой стал уходить вверх по откосу балки. Собаки преследовали, но, видимо, зверь порвал самых заядлых и сильных. Он выбрался наверх почти напротив того места, куда выехали Федя и Алексаша. От медведя до княжичей через балку было саженей двадцать-двадцать пять. Федя, не раздумывая, выхватил из тула стрелу и, вложив ее разрезной конец в тетиву, почти не целясь, пустил в медведя. Стрела угодила тому прямо в массивный горбатый загривок. Зверь поднялся на дыбы и яростно взревел, но тут же бросился в чащу наутек.

С боков подъезжали княжеские гриди, по противоположному склону балки бежали ловчие с собаками. Алексаша и Федя молча переглянулись и без слов пустили коней вниз. Через минуту-другую они уже выбирались из балки. Направив коней туда, куда ушел зверь, они достали стрелы и приложили их к тетивам луков. Медведь оставлял малозаметный кровавый след. Минут десять княжичи гнали коней по сосновой чаще. Кони с ходу перескакивали поваленные стволы деревьев, небольшие ямы, низкий кустарник. Сзади разливался собачий лай, гиканье, посвист ловчих и гридей. Вскоре лошади вынесли отроков на небольшую лесную поляну, покрытую местами невысоким кустарником. Княжичи приостановили коней и стали осматриваться вокруг. В пяти саженях от них кусты зашевелились, и раздался грозный рык раненого медведя. Лошади тревожно заржали и закивали головами. Позади усилился собачий лай. Кусты вновь зашевелились и раздвинулись. Мохнатый хищник со стрелой в загривке вышел на княжичей, и те увидели маленькие свирепые глазки и клыки, торчавшие из раскрытой черной пасти. Вновь, не раздумывая, но уже вдвоем, они натянули тетивы луков и отправили стрелы туда, где, выбираясь из кустов, вставал на дыбы зверь. Его рык, перешедший в рев, свидетельствовал, что стрелы попали в цель. Как на стрельбище руки княжичей сами потянули из тулов новые стрелы и приложили их к тетивам. Но медведь уже не ждал их и вновь бросился, ломая кусты, в чащу. На поляну выбегали ловчие с собаками, выскакивали гриди. И все они вместе с горевшими страстью охоты княжичами бросились преследовать уже крепко подраненого хозяина леса. Зверь уходил быстро, но оставлял все более заметный кровавый след за собой. В этот раз собаки и двое гридей обогнали княжичей. Один из них в поприще от поляны вновь ранил зверя четвертой стрелой. Вконец загнанный медведь остановился у какого-то буерака и встал на дыбы, чтобы принять последний смертельный бой. Собаки окружили его, но не осмеливались приблизиться и на две сажени. Все ближе подъезжали гриди и подбегали ловчие. Никто не хотел пускать лишних стрел и портить шкуру зверя. Все понимали, что наступил момент брать его с рогатиной в честном бою один на один, но никто не осмеливался на это. Княжичи были рядом и умоляли гридей и ловчих не упустить хищника. Один из старых опытных ловчих, сжимая большую рогатину, выступил вперед. Медведь, почуяв противника, развернулся всей массой к нему. Тем временем к охотникам подъехал дядька. Окриком Феодор Данилович остановил старого ловчего, сошел с коня, перехватил руками рогатину, протянутую ему, поправил на голове шапку и медленно пошел в сторону зверя. Тот, почувствовав угрозу, сам пошел на дядьку. Медведь был огромен — на две головы выше человеческого роста. Первый удар рогатиной в грудь не остановил его. Ударом лапы он выбил копье из рук Феодора Даниловича. Но тот успел увернуться от нового сокрушительного удара лапы, огромных медвежьих когтей и вонзил ему большой охотничий нож между ребер. Двое гридей и ловчий бросились на помощь дядьке, но тот уже подобрал рогатину, отступил на три шага от зверя. Кровь на груди и загривке почернила бурую лохматую шерсть хищника. Тот шагнул в сторону Даниловича, навалился всей массой тела на его рогатину, а затем зарычал, застонал, захрипел и стал обмякать.