Ордынская броня Александра Невского - [214]

Утром они проснулись и начали вновь шалить, роясь в сене, разбрасывая его и сталкивая друг друга с копны вниз на землю. Вот тут их уже застал кнут дядьки — братнина отца. Дядька стащил обоих мальчишек вниз и перепоясал несколько раз по спине так, что обожгло. Затем ухватил своего сына за шиворот и поволок в избу, сыновцу же дал пинка под зад и обругал матерно. Мальчик со всех ног бросился со двора, не умывшись и ничего не поев. Глотая слезы от обиды и боли, побежал вниз под гору к озеру. Там разнагишался, разбежался и прыгнул в воду. Вода была прохладной и отсудила его обиду. Он вылез на берег, дрожа от холода, понял, что уже не хочет топиться, а хочет есть, и решил сбегать к матери на княжеское Клещино Городище. Матушка служила там. Он повернулся на северо-запад, увидел, что ворота княжеского града открыты. Быстро оделся, подвязал порты, и побежал туда по дороге, что шла вдоль берега, а затем поднималась в гору к воротам.

Знакомые гриди, что стояли с копьями у ворот, пропустили мальчишку на княжий двор. Он быстро нашел мать. Та, увидав его, поцеловала и обняла, пожалела и покормила, чем Бог послал. Затем перекрестила и отправила домой. Когда он выбежал из поварни, то увидел, что двор полон народу. То все были княжеские гриди и отроки с оружием и многие доспешные. Они выводили коней из конюшни и заседлывали их. Мальчик понял, что князь собирается ехать куда-то, и решил еще раз поглядеть на него. Уж очень нравился ему этот высокий, сильный и красивый человек в дорогих одеждах. Он тайком видел его уже несколько раз. У князя было благородное и властное лицо, смелые голубые глаза и русые волосы с усами и бородой. Князь казался ему строгим, но добрым. Мальчишка подошел ближе к воротам, затаился за бревенчатым выступом и стал ждать.

В то субботнее утро князь Александр намеревался ехать в Переславль и отстоять обедню в Спасо-Преображенском соборе. Настроение у него было с утра хорошее, но немного тревожное. Известия и мысли о Новгороде Великом и о тамошних делах не давали покоя. Князь спустился с женой по ступеням с высокого крыльца, усадил ее в возок и отправил в сопровождении десяти уже севших в седло гридей вперед себя. Затем сам легко сел в седло на подведенного ему жеребца и тронул его со двора. Возок уже проехал ворота. Князь, пришпоривая и разгоняя коня, ехал следом. Вдруг уже у самых ворот конь остановился, поднялся на задние ноги и развернулся, делая круг. Что-то словно испугало его. Александр остановил жеребца, погладил его по холке, шее и храпу, пытаясь успокоить. Затем вновь тронул шпорами, но конь не пошел. Князь внимательно стал осматриваться вокруг, пытаясь понять, в чем же дело. Отроки и гриди также остановили коней. Все, казалось, было как всегда. Александр еще раз осмотрелся…

Тут взгляд его упал на паренька, стоявшего близ ворот, и, видать, прятавшегося от его взгляда. Что-то далекое, родное до боли, как безвозвратно ушедшее детство, ударило князя в самое сердце. Александр напряг свои зоркие глаза, пристально глядя на мальчишку, и остолбенел. Перед ним стоял его родной старший брат, такой, каким он навсегда запомнил его в детские годы, в годы самых своих первых впечатлений и воспоминаний. Князь тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, перекрестился дрогнувшей рукой. Но мальчишка не пропадал, а стоял в жалких лохмотьях у ворот града и смотрел на Александра родными и испуганными глазами. Князь медленно тронул коня в его сторону. Жеребец благодарно кивнул головой и послушно ступил вперед по велению князя. Александр, осторожно приблизившись к испугавшемуся ребенку, спросил у него, чей он и откуда. Мальчик хоть и был напуган, но уверенно отвечал, что он из соседнего сельца, и что матушка его здесь на Городище у князя во дворе послугой. Затем последовал новый вопрос, как же зовут его.

— Феодоре, — прозвучало и, словно, колокольным звоном отозвалось в голове Александра. Перед духовным зрением князя явился незримый никем воин, сияющий вечным, неземным светом очей, улыбнулся, легко усмехнулся и кивнул ему златокудрой главой.

Начиная понимать, что произошло, угадывая шестым чувством, кто перед ним, князь еще раз тряхнул головой, словно отгоняя сон. Оставил седло, подошел к мальчику, положил свои длани ему на плечи, заглянул в глаза и дрогнувшим голосом спросил, хочет ли он поехать с ним верхи в Переславль, чтобы помолиться в храме Господу. Маленький, воскресший Феодор кивнул головой и, сияя глазами, спросил, на какого коня велит сесть ему князь. Александр указал на своего жеребца, и тот мигом влетел в княжеское седло, ибо с детских лет даже и без седла уже умел скакать верхи. Александр улыбнулся, вспомнив старшего брата Федю. На глаза князя навернулись крутые слезы горя и радости от встречи с таким дорогим, но теперь воскресшим, хотя и давно забытым прошлым. Подойдя к коню, он пересадил Федю на загривок, вспорхнул в седло, ровно было ему самому восемь лет, и тронул коня, уезжая в Переславль, чтобы помолиться в храме Преображения Господня.

Всю дорогу до Переславля они разговаривали. Князь расспрашивал Федю о том, как жилось ему. Тот охотно отвечал, рассказал, как досталось ему от деда и от дядьки. Рассказал он и о том, что знает грамоте и уже умеет писать немного. После чего князь погладил его по голове и спросил, пойдет ли он к нему служить «во отроки». При этих словах сердце у Феди подпрыгнуло вверх от счастья. Он залился румянцем и тут же согласился. Они договорились, что жить он будет теперь на княжеском дворе, что князь даст ему коня и сряду, что он будет учиться ратному делу и письму. По приезду в Переславль князь велел переодеть мальчика, а его лохмотья сжечь. Потом отвел его к какому-то старому боярину, кого звали Феодор Данилович. Князь что-то тихо рассказал ему, указывая на мальчика. И боярин потом долго всматривался в лицо Феди, крестился старой трясущейся рукой, гладил Федю по голове и со слезами в голосе говорил, что будет учить его ратному делу. Князь же Александр подарил после этого Феде спокойного и смирного коня.