Орден республики - [19]

— Держись крепче за лодку, — скомандовала Женя, зажала в зубах веревку, привязанную к лодке, и поплыла к берегу.

Плыть было нелегко. Но когда Женя достала, наконец, ногами до дна, сердце у нее готово было выскочить из груди. В эти считанные минуты она напрягла все свои силы, заставила себя быть смелой и выиграла неравный поединок с рекой.

А скоро уже и Ашот с Верным были на берегу. С них ручьями текла вода. Верный сейчас же встряхнулся. А Ашот долго еще не мог прийти в себя, дрожал, стучал от холода зубами и то и дело повторял:

— Ты настоящий человек. Ты кунак! Тебе джигитом надо было родиться!

— Мне и так хорошо! — смеялась Женя. — А ты мне не доверял! А теперь побежали — надо скорее согреться! Верный, пошли!

Но Верный сел возле лодки и всем своим видом дал понять, что его место теперь тут, возле лодки хозяина. Ашот понял это.

— Он будет ее караулить. Бежим скорей! — снова сказал он и помчался в лес, за которым, как объяснил им Сурен, находится Благодать.

Глава 10

Казаки торопились и не жалея гнали лошадей. Лавочника, чтобы он не свалился, привязали к седлу веревкой. Но в следующей деревне они отвязали его и спустили на землю.

— Ищи своего длинноухого, — приказал Попов.

Лавочник, всхлипывая и что-то бормоча под нос, заковылял к ближнему дому. Напарник Чибисова Петруха неотлучно следовал за ним. Лавочник постучал в окно и, когда на его стук выглянула моложавая женщина, принялся что-то горячо ей объяснять. Женщина поджимала губы, вертела головой, потом задумалась, будто что-то припоминая, и показала рукой на большой дом напротив. Лавочник обрадовался и, даже не поблагодарив ее, побежал к этому дому. Заглянув через забор в сад, он прислушался, вбежал на крыльцо и скрылся в доме. Казак в дом не пошел, но крикнул ему вдогонку:

— Поскорее там поворачивайся!

Минут через пять лавочник проворно скатился по ступенькам обратно и напрямик побежал к другому дому, возле которого накануне останавливались ребята. За ним последовали и все казаки.

На этот раз лавочник не стал ни подниматься на крыльцо, ни барабанить в окно. Он прямо направился к воротам и смело распахнул их. Во дворе двое мужчин и женщина навьючивали поклажей двух ишаков. Лавочник, словно за ним гнались волки, пулей влетел во двор и с криком: «Мой! Мой, господин офицер!» — подбежал к ишаку, который уже был нагружен.

— Кто твой? С ума спятил, Тигран? — оттолкнул его старик с большим носом.

— Ишак мой! Вот кто! — не переставая орал лавочник. — Это ты совсем свихнулся от жадности. Хватаешь все: и свое и чужое!

— Я хватаю? — опешил старик. — Нет, он совсем повредился в уме. Вся деревня видела, как я выменял его на козу, на хлеб, на сыр! И не мешай мне, проклятый торгаш!

Во двор выбежало еще несколько человек. Но лавочника это не испугало.

— Я тебе покажу, кто проклятый! — полез он с кулаками на старика.

Но и старик не думал отступать.

— Гоните его со двора! — приказал старик своей челяди и вместе со всеми бросился на лавочника. И наверное, здорово бы его отколотил. Но в это время во двор въехал есаул. За ним казаки. И один из них сразу же бесцеремонно схватил старика за шиворот.

— Охолонь, дядя, — назидательно сказал он, приподнял старика над землей и потряс.

От лавочника тотчас все отступились. А тот обнял ишака, как родного сына, и, захлебываясь от радости, повторял есаулу:

— Мой это, господин офицер. Правду я вам говорил. Мой!

— Ну твой, тогда забирай его, — разрешил есаул.

Лавочник поспешно стал скидывать с ишака поклажу. Но тут на защиту своего добра снова выступил старик с большим носом.

— Я купил его, господин офицер. Все люди могут это подтвердить! — закричал он.

— Рассказывай, у кого ты его купил, — потребовал есаул.

— У ребятишек, господин офицер. Мальчик и девочка. Лет по двенадцати. Такие хорошие, — заключил старик. — Говорили…

— Они это, ваше благородие. Как есть они! — не дал ему досказать Чибисов.

— Что они говорили? — перебил его есаул.

— Говорили, ишак дедушкин. А дедушка, тоже очень почтенный человек, заболел. А за ишака я очень дорого заплатил, — рассказывал старик. — Дал самую дойную козу. Хлеба дал. Сыру дал. И еще денег дал.

— И поди, еще дорогу показал, по которой бежать лучше? — добавил молодой казак.

— Не показывал, господин офицер. Клянусь прахом моих предков! — запричитал старик.

— Ты хорошо их запомнил?

— Как сейчас вижу, господин офицер. Мальчик такой чуть повыше, совсем черненький. Девочка такая чуть пониже, совсем беленькая…

— Вот и прекрасно, — подвел итог разговору Попов. И уже совершенно другим тоном, не терпящим никаких возражений, приказал: — Поедешь с нами. Поможешь нам их найти.

Старик замахал руками, закрутил головой:

— Где я их буду искать?! Что вы, господин офицер, куда мне ехать?

К Попову бросились все домочадцы старика. Двор огласился воплями:

— Помилуйте, господин офицер!

— На лошадь его! — рявкнул есаул.

Старика подхватили под руки и затащили на коня, на котором до этого ехал лавочник. Быстро прикрутили к седлу, сунули в руки поводья.

— А этих в дом! — снова скомандовал Попов. — Да так, чтобы рта не раскрывали!

Казаки и эту команду выполнили немедленно. В воздухе замелькали плетки. На родичей старика градом посыпались удары.