Орден мраморной Горгоны - [149]

– Ну да, – кивнул Кащей. – Это настолько бредово, что вполне реально. Но я не помню, чтобы ты жила на Земле Создателя. Откуда ты взялась?

– Давным-давно я прилетела на Землю с Немезиды, моей родной планеты. Нас было несколько немезидян: я, мои родители, муж и дочка, Снегурочка. Мы попали в аварию: корабль попал под метеоритный дождь, и мы были вынуждены приземлиться не на южном полюсе планеты, а почти на экваторе. Нам пришлось спрятаться в пещере от невыносимой жары. Я заблудилась в пещере, попала в золотистое сияние и оказалась здесь. А мои родные остались там. Я долго пыталась понять, в чем дело, и почему мой пеленгатор больше не показывает точку, где упал корабль, а рация шипит, словно никаких других раций на планете не существует? И только после того, как я нашла в воде эту куклу, я поняла, в чем дело. Здесь другая вселенная, я должна вернуться в свою!

Кащей задумчиво посмотрел на Снежную Королеву. На Земле Создателя он знал двух морозолюбивых существ – Деда Мороза и его внучку Снегурочку. Мороз никогда не говорил, куда пропали ее родители, да и сама Снегурочка не распространялась по этому поводу. Она – потому что не помнила, а Мороз – потому что не хотел вспоминать. Что внучка, что дедушка – они вдвоем любили делать подарки и устраивать сюрпризы детям и некоторым взрослым. Явление Снежной Королевы – холодной дамы, жестоко расправляющейся с людьми и готовой превратить окрестности в полюс холода – вряд ли сделает их счастливее.

– Я знаю Снегурочку и ее дедушку, – сказал Кащей. – Но они на тебя не похожи. Они добрые, а ты – злюка, каких еще поискать.

– Не твоего ума дело! – рявкнула Снежная Королева.

– Ты уверена? – переспросил Кащей. – Если так, то ищи переход сама. И не забудь: я включил подогрев замка, скоро воздух прогреется до сорока с лишним градусов, и ты прилично помолодеешь. Думается, я сумею отыскать соску для малышей среди кухонных приборов.

– Вот… вот сволочь! – воскликнула Снежная Королева. – Где переход?! Мне от тебя больше ничего не нужно, дай мне встретиться с родными! Обещаю, что никогда больше не заморожу никого из людей!

* * *

Фармавир раскрыл полоску и рывком надел ее на себя, насколько хватало рук. По ногам мягко ударил толстый слой песка. Фармавира передернуло от переизбытка эмоций: успел спастись в последний момент. Часть песка просыпалась в подполье, выбросив в воздух облачко красной пыли. Фармавир закашлялся и попытался высвободиться.

Оказалось, что это не так легко и просто, как казалось. Слой упавшего песка оказался приличным, и Фармавир с первого раза с огромным трудом сумел пошевелить ногами. Несмотря на то, что недавно превращенные в песок стены и потолок оказались сухими – растворитель высыхал вместе с водой, но следом за растворителем падала обычная вода, и пропитывающийся песок становился гораздо тяжелее.

– Вот влип, – прокомментировал Фармавир. Отталкиваясь руками, он попытался высвободиться. Песок поддавался слабо. – Наделают толстенных крыш, а ты тут мучайся!

Полоска загорелась.

– Эй-эй-эй! – воскликнул Фармавир. – Не вздумай!!!

Он обеими руками схватил пригоршню песка и стал забрасывать полоску, сбивая пламя. Огонь погас, Фармавир заработал ногами гораздо быстрее, но все равно не мог освободиться.

– Что за невезение?! – ругался он, одновременно пытаясь выбраться и потушить упорно разгоравшиеся полоски ткани. Вслед за погасшими огоньками вспыхивали новые, полоски начинали тлеть, и взмокший от страха Фармавир задергался изо всех сил, стараясь выбраться из ловушки и отталкиваясь руками от пола. Полоска прогорела дотла, и с легким шипением переход захлопнулся. Фармавир ощутил острую боль в ногах, но неожиданно легко и быстро отлетел от кучки песка. Следом за ним протянулся красный след, быстро расширяющийся и превращающийся в лужицу крови. Большей части ног не существовало – они остались во дворце Горгон, и в скором времени превратились бы в песок. Фармавир выкрикнул заклинание, останавливающее кровь и повалился на пол без сознания.

Невыносимая боль исчезла едва ли не раньше, чем появилась, а Фармавир неожиданно понял, что перестал видеть и слышать. Он не чувствовал ровным счетом ничего и не мог определить, где находится, и как долго продлится томительное состояние неопределенности. Тьма и тишина окружали его – первозданные, абсолютные. И невыносимо тягучие своим однообразием.

«Словно в сундук спрятали на хранение» – подумал Фармавир, и в ту же секунду перед глазами пронеслись воспоминания: как родился, что делал, где ошибался и праздновал победу… В один миг в памяти предстали и исчезли ключевые и яркие моменты жизни, оставив после себя приятное эмоциональное послевкусие от совершенного, с легкой примесью горечи от неудач и ошибок. По всему телу прокатилась дрожь, и Фармавир понял, что снова ощущает себя и может пошевелить руками и ногами. В всем теле ощущалась необычная легкость, словно он парил.

«Хм… – подумал он озадаченно. – Ноги на месте! Невозможно!»

Он осторожно пошевелили пальцами, опасаясь вспышки боли, но обошлось. Ничего не болело, и состояние неопределенности сменилось усиливающимся чувством любопытства. Он поводил руками, пытаясь на ощупь определить границы помещения и ради шутки определить наличие в нем черной кошки – эти хитрые звери обожают путаться под ногами в таких местах, но ничего не обнаружил. Ни кошки, ни помещения.