Орбитал - [31]

– Надо же, как неудачно. Упасть на ровном месте, запнувшись о порожек люка. Весьма прискорбно.

  "Конечно. Как не упасть с неуклюжего пятиногого коня, получив удар алебардой по тыкве" – подумал про себя Гуопин.

– Что поделать. Мы сами очень расстроены, – вздохнул Оттар и украдкой показал медику кулак.

– Скажите, Мануэль, как часто у вас случаются подобные травмы? – невинно спросил Коджаб.

  Бедняга-лекарь, простимулированный дружеским тычком кулака под ребра ответил с запинкой:

– О нет, такие инциденты тут редкость. Ну, вывихи там, растяжения, ушибы-ыы-ы, – взвизгнул он под конец, потому что тяжелым геологическим ботинком на мягкую тапочку – это больно. Сидящий рядом Магон услужливо похлопал медика по спине, как если б тот поперхнулся.

– Ну что ж, – заключил психолог. – Ведите нас, глубокоуважаемый Мануэль, засвидетельствовать почтение коменданту. Смею надеяться, что он в состоянии нас принять.

  Медик засеменил рядом с высокой фигурой представителя центрального офиса, указывая путь. В медблок ввалились всей толпой, вмиг осквернив перегаром продезинфицированную атмосферу помещения. Старик вальяжно возлежал на подушках, его нога покоилась в недрах реабилитационной камеры, на постели привольно раскинулся объемистый фолиант. Коджаб тепло поприветствовал коменданта. После ряда ничего не значащих фраз взгляд психолога остановился на книгах, в беспорядке раскиданных вокруг ложа Старика.

– О-о-о, я вижу вы, как и я, предпочитаете бумажные носители информации.

– В моем состоянии это сейчас удобней, – добродушно согласился Старик.

– Ммм… "История пунических войн", "Письмо к Луцию", "Моралии" Плутарха. Очень необычный выбор литературы, вынужден признать.

– Я увлекаюсь историей. Особенно историей войн и сражений. Это мое хобби, – важно ответил комендант.

– А вы знаете, мне это очень близко, поэтому я так и удивился. Тема моей диссертации по психологии "Образ воинствующего религиозного фанатика на примере турецкого янычара". Вот, собственно, ммм.

  Все присутствующие многозначительно переглянулись.

– Кгм, – сказал Старик. – Я чувствую, да что там – я просто уверен, что у нас вам понравится!

  Медик, заламывая в отчаянии руки, выскочил в коридор.

  Дорогой и любимый Федя!

  Стоило намекнуть Деду о твоем предложении – и его просто не узнать. Хандру как рукой сняло. Всем нам головы заморочил Чучхеком – как там будет здорово. Девочки уже все в предвкушении путешествия. На квартиру я нашла арендаторов. Мы неплохо на этом заработаем, сам знаешь, сколько у нас сейчас стоит снимать жилье. А проезд будет в бизнес-классе или экономическом? Девочки спрашивают. Была в банке, договорилась о досрочном погашении кредита. Ждем трудовые контракты и будем собираться в дорогу.

   Целую.

  Забыла спросить: в прошлом письме ты подписался, как Гуопин. Это какая-то шутка? Я честно, не поняла, но Дед сказал, чтобы я не обращала внимания.

  Приписка ниже:

  «Сынок! Ты все здорово придумал. Привет Любошу, старому мошеннику. Скажи ему, что Одиссей вновь возвращается в Итаку. Я тут покопался в литературе – есть идеи, как переделать один вездеход в полноценный пентеконтор. Чтоб к моему приезду ты свалил из китайского сообщества – будем создавать свое. Всыплем этим задохликам!!! Жену твою постараюсь плавно подготовить».

  Гуопин рассмеялся. Он обернулся к стоявшему у порога Шаоюну, чтобы поделиться радостной вестью, но вдруг на плацу истошно заверещал ревун. Пока китайцы оставались на вершинах рейтингов – они являлись для всех отличным боевым раздражителем.

  Загребая пыль желтыми сафьяновыми сапогами, правоверные шли на битву с гяурами. Увязая в песке, в бой топала тяжелая пехота Османской империи. Темны и злобны были их пластиковые лики, недобрым пламенем полыхали фотоэлементы. Огонь священной войны гнал вперед цвет Блистательной Порты. Четверо големов в арьергарде несли паланкин султана турецкого дивана – Йылдырыма-паши. Рядом с правителем, под атласным опахалом расположился млеющий от непривычной жары с выражением тоскливой безысходности на плоском лице Верховный судья дивана – имак Санкарбырлаз. Вот паланкин накренился, преодолевая гребень дюны, и из-под ног имака скользнул пластиковый чемоданчик с нашитым на нем красным крестом.

Жесткость

– Сегодня – главный день в вашей жизни. Все осознают этот простой факт? – наставник прожег взглядом шеренгу кадетов.

В глазах каждого читался подобающий уровень бесстрашия, презрения к боли и неукротимой жажды проявить себя. Исполосованное морщинами лицо ментора накрыла тень насмешливой ухмылки. Очередной выпуск. Новые боевые щенки покидают логово. Интересно, каким он сам выглядел со стороны тридцать шесть лет назад? Да ровно таким же! Готовым на все и одновременно беспомощным. Вслушивался в напутственную речь инструктора и старался не выдать волнения перед финальными зачетными поединками. Вот и они: украдкой проверяют протекторы на костяшках, нервно сжимают и разжимают кулаки. Каждый мысленно уже там, где бушуют болельщики. В головах лихорадочно прокручиваются коронные приемы, вспоминаются и вновь примеряются шаблоны поведения, тактические элементы. Но все заготовки вскоре опрокинет бешеный шквал норадреналина, кортизола и прочих естественных допингов. Пискнул таймер. Десять минут. Пора начинать. Ментор поправил портупею, хлестко протянул стеком по блестящему черному голенищу, сбивая несуществующие пылинки, и важно откашлялся. На его грудном коммуникаторе пламенело число «87» и каждый курсант готов был умереть, чтобы заслужить право на такие же цифры.