Оранжевый Треугольник - [18]

Рис побежал. Он хаотически менял направление, останавливался, прыгал, катался по траве. Но все действия упреждались приказом Треугольника. Причем не было чувства принуждения. Просто он делал то, что сам хотел, но именно это и содержалось в приказах.

— Так не может быть! — закричал Рис. — Должно быть что-то, чего я могу захотеть, а это не может быть приказом.

"Попробуй", — возникла в голове бесстрастная мысль.

Он попробовал. Земля летела брызгами во все стороны. Трава превращалась в измочаленную бесформенную массу. Рис бегал, прыгал, кусал себе руки, плевался, мочился, грыз стебли, но все опережал приказ.

Устав, он раскинулся на разрытой земле и закрыл глаза.

"Все?" — пришла бесплотная, равнодушная мысль.

— Почти все. Но я, кажется, придумал… — проговорил Рис и поднялся. Это была последняя попытка. Он совершил кощунственный поступок. Собрав всю волю, Рис бросился с кулаками на Треугольник. На этот раз действие не было подтверждено приказом. Вернее, приказ был, но он формулировался по-другому: "Беги ко мне".

Треугольник не сдвинулся с места, но Рис все не мог к нему добежать. Он все бежал и бежал. Бум-бум-бум — звучало в ушах. Капельки света расступались, и ему вслед неслось тихое ш-ш-ш-ш… Под ногами мелькала упругая поверхность равнины, но он ни на йоту не приближался к Богу. Вскоре, поняв всю бессмысленность своего поступка, Рис остановился.

"Убедился?" — прозвучало в голове.

— Нет. Я хотел напасть на тебя, но просто не смог этого сделать. Я совершил поступок, не санкционированный тобой.

Цвет слов изменился. Лучи приобрели новые оттенки, и Рис догадался, что так выглядит растерянность.

"Подумай. Неважно, что ты хотел. Сердце тоже может хотеть остановиться, но оно никогда не сможет выполнить своего желания. Важны поступки. Ты просто бежал в мою сторону, что и было тебе приказано. Пойми, все, что ты СМОЖЕШЬ сделать, будет мое желание, и все, что я пожелаю, ты сделаешь. Мы одно целое. Кроме того, ты не хотел нападать на меня. Ты просто делал вид, что нападаешь. Но это не важно".

— А что важно?

"То, что ты наконец Дома. Ты нашел свой Дом, свой организм, где ты гармоничная часть. Только единицы достигают этого, а остальные так и живут псевдоощущениями и довольствуются тенью счастья. Тебе осталось совсем немного времени существовать в том мире, но ты должен закончить начатое там и кое-чему научиться здесь. Посмотри еще раз вокруг, загляни внутрь себя и скажи — хочешь ли ты другой судьбы?"

Рис повернулся кругом. Бездонное ультрамариновое небо омывало ЕГО МИР великолепным светом, чудесная равнина с мягкой травой была верхом совершенства. Все частички окружающего объединялись между собой каким-то сверхпониманием, и он — Рис — был такой же частичкой. Каждая капелька света понимала его полностью. И он чувствовал как часть себя все травинки, песчинки и лучики этого мира под названием — Я. Хочет ли он другой судьбы? Какой другой? У него нет другой судьбы, не может быть! Вырвать его отсюда равносильно ампутации.

"Так хочешь ли ты этого?" — снова прозвучало в голове, и Рис со всей страстью, на которую был способен, выдохнул:

— Нет!!!

"Теперь ты знаешь, ради чего жить! Иди!"

И он пошел. Не оглядываясь, да и зачем? Он принес клятву верности, и эту клятву нельзя нарушить потому, что вместе с ним ее произнесла каждая клетка, подтверждая это воссоединение живого с неживым, разумного с бездушным. Радужное наслаждение наполняло все сущее, и Рис, углубившись во внутренние ощущения, перестал замечать, где он находится. Ш-ш-ш — падали ему на плечи капельки света; собравшись в капли побольше, маленькими светящимися ручейками стекали по рукавам и падали на великолепную мохнатую траву. Растворялись в ней так, что на плоскости, где она была нарисована, не оставалось и следа. Небо торжественно фосфоресцировало неземным синим цветом, и все вокруг наполняло огромное, всепроникающее блаженство. Снова где-то упала решетка.

Симу десять лет

— Эй, сопляк! Бум? — надменный голос соседского мальчишки остановил возвращавшегося домой Сима. Страх подполз откуда-то сзади и мягко положил пухленькую лапку на плечо мальчика. Каждый испытал на себе это прикосновение, почти невесомое и легкое как ветер. Но его не спутаешь со случайным порывом воздуха. От него напрягается все тело, в животе появляется тугой комок мышц, которые начинают жить своей жизнью и медленно, не останавливаясь, ползают по внутренностям. Ноги становятся ватными и отказываются нести резко потяжелевшее тело. Но самое худшее происходит с восприятием. Глаза начинают видеть гораздо лучше и немного приближают объект страха. Это не метафора, а установленный научный факт, как будто от того, что он установлен, вам приятнее видеть красную морду направляющегося к вам мучителя.

Вернее — мучителей. Врагов по-прежнему было трое. Коренастые, на пару лет старше Сима, они считали двор своей территорией. Одетые в новенькие джинсы и дорогие свитера, они походили скорее на учеников дорогого колледжа, а не на дворовую шпану.

Сим уже знал, что значит — "бум". Его сейчас снова будут бить. Не больно, просто из желания поглумиться.