Оранжевый – хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме - [4]

Что мне понадобится в Индонезии? Я понятия не имела. Я положила в небольшую сумку черные шелковые брюки, легкий сарафан, джинсовые шорты, три футболки, красную шелковую рубашку, черную мини-юбку, одежду для бега и пару черных ковбойских сапог. Взволнованная без меры, я забыла бросить в сумку купальник.

Прилетев в Париж, я пошла прямиком к стойке «Гаруда Эйр», чтобы забрать свой билет на Бали. Там обо мне даже не слышали. Расстроившись, я села за столик в ресторане аэропорта, заказала кофе и попыталась понять, что мне теперь делать. Мобильных телефонов и электронной почты еще не было, поэтому я не представляла, как связаться с Норой, и решила, что мы друг друга недопоняли. Наконец я встала из-за столика, подошла к газетному киоску, купила путеводитель по Парижу и забронировала номер в дешевом отеле, расположенном в центре шестого округа. (Лимит моей единственной кредитки был весьма невелик.) Из маленького номера я видела крыши Парижа. Я позвонила Джеку – старому другу Норы и ее бизнес-партнеру в Штатах. Ехидный, высокомерный, обожающий проституток, Джек был мне очень не по душе.

– Я застряла в Париже. Все, что сказала Нора, неправда. Что мне делать? – спросила я его.

Джеку не понравилось, что я ему позвонила, но он не решился бросить меня на произвол судьбы.

– Найди отделение «Вестерн Юнион». Завтра переведу тебе деньги на билет.

Перевод пришел только через несколько дней, но я не жаловалась. Я бродила по Парижу и смотрела на все вокруг широко раскрытыми глазами. На фоне большинства французских женщин я выглядела подростком, и мне захотелось исправить это недоразумение, для чего я купила пару красивых черных чулок в сетку, чтобы носить их со своими «мартинсами» и мини-юбкой. Мне было плевать, уеду ли я из Парижа. Я оказалась в раю – и совершенно одна.

Покинув прокуренный салон самолета, тринадцать часов летевшего из Парижа на Бали, я с удивлением увидела в толпе встречающих своего приятеля Билли, мы вместе работали в пивной. Он возвышался над индонезийцами, а на его веснушчатом лице сияла улыбка. Светловолосый, с большими голубыми глазами, Билли вполне мог сойти за моего брата.

– Нора ждет в отеле. Тебе здесь понравится! – сказал он.

Встретившись с Норой в роскошном номере, я немного застеснялась ее в такой необычной обстановке. Но она вела себя как ни в чем не бывало.

На Бали началась настоящая вакханалия: мы днями и ночами загорали, выпивали и танцевали без устали с приятелями-геями Норы, местными красавчиками, готовыми помочь нам потратить деньги, и молодыми европейцами и австралийцами, которых встречали в клубах на пляже Куты. Я купила на уличном рынке бикини и саронг, научилась торговаться за резные маски и серебряные украшения и часами бродила по узеньким улочкам Нуса-Дуа с приветливыми местными жителями. Из других развлечений мне были доступны поездки в храмы, полеты на водном парашюте и погружения с аквалангом. Инструкторам на Бали очень нравилась изящная синяя рыбка с длинными плавниками, которую я набила себе на шею еще в Новой Англии, и они с радостью показывали мне собственные татуировки. Но среди всей этой радостной суеты Нора то и дело разговаривала по телефону с Аладжи и с Джеком.

Мне было плевать, уеду ли я из Парижа. Я оказалась в раю – и совершенно одна.

Их бизнес был очень прост. Находясь в Западной Африке, Аладжи сообщал «избранным» людям из США, что у него появились «контракты» на упаковки наркотиков (обычно они представляли собой самодельные чемоданы, за подкладку которых был вшит героин), – а появлялись эти «контракты» в любой точке мира. Люди вроде Норы и Джека (по сути, субподрядчики) организовывали перевозку чемоданов в Штаты, где передавали их дальше на условиях анонимности. Именно они должны были спланировать перевозку – нанять курьеров, обучить их, как проходить через таможню, оплатить их «отпуска» и прочие расходы.

Аладжи работал не только с Норой и Джеком. На самом деле Нора уже некоторое время конкурировала с Джонатаном Бибби, тем самым «арт-дилером», который когда-то ее обучил. Расслабляться ей было некогда – она постоянно думала, сколько контрактов готов предоставить Аладжи, смогут ли они с Джеком их исполнить и прибудут ли все упаковки наркотиков по заранее согласованному расписанию. Любой из этих факторов мог измениться в самый последний момент. Работа требовала гибкости и денег.

Когда денег становилось мало, меня отправляли в разные банки получать денежные переводы от Аладжи – это само по себе было преступлением, хотя тогда я этого и не понимала. Однажды меня послали с таким же заданием в Джакарту, и один из будущих курьеров попросился поехать со мной, заскучав в нашем шикарном отеле. Это был молодой парень из Чикаго, который обожал гот-культуру, но при этом следил за собой и выглядел вполне привлекательно. В городе мы попали в пробку. Нас окружал типичный для мегаполиса Юго-Восточной Азии пейзаж: было жарко, прямо на обочинах были выставлены на продажу клетки с лающими щенками, повсюду бродили люди. У светофора на улице лежал нищий и просил подаяния. На солнце его кожа стала почти черной, ног у него не было. Я уже начала было опускать свое стекло, чтобы дать ему немного денег из тех сотен тысяч рупий, которые мы везли с собой.