Оранжерейный цветок и девять растений страсти - [12]

— Никто, и поверьте, это было непросто.

— Хорошо. Надо быть уверенным, что он даст корни только для тебя. Если видел еще кто-нибудь, он может дать корни для этого человека. И никакой пользы для тебя.

— Какую можно получить пользу?

— Понятия не имею.

— Эго важно, что я пришла, пока росток еще не дал корней?

Армандо пожал плечами:

— Мне все равно, что ты делаешь. Ты неинтересна мне до тех пор, пока отросток не даст корни. Если же он укоренится — совсем другое дело. И ничего от нас не зависит.

— Как это вам удается знать ответы на все вопросы? — Я смотрела на длинную очередь снаружи.

Армандо поднес отросток к свету:

— Ты так рванула от меня в прошлый раз, что даже не назвала своего имени.

— Лила Нова.

— Хм. — Он катал отросток в пальцах — Лила Нова. Такое мягкое. Такое непохожее на тебя.

— Я мягкая.

— Да, конечно. Мягкая, как скала. — Армандо засмеялся.

— Так каким образом вы знаете ответы на все их вопросы?

— Я не знаю.

— Почему же тогда люди субботним днем стоят в очереди, чтобы поговорить с вами?

— Может, они пришли, чтобы увидеть мои растения.

— Не думаю. Тот мужчина, с которым я там разговаривала, совершенно не интересуется вашими растениями.

— Дам тебе маленький совет, потому что ты мне нравишься, Лила Нова. Мое дело простое. Я говорю им то, что они и так знают.

Я выглянула, чтобы посмотреть на всех собравшихся здесь.

— Иди сюда. — Он подтянул еще один ящик из-под молока и поставил рядом со своим. — Садись и слушай. Но не показывай, что слушаешь, иначе никто больше не придет со мной разговаривать и ты разрушишь мой бизнес.

Первый мужчина вошел и плюхнул свою сумку рядом с Армандо. Она издала громкий звук-выдох, когда он на нее уселся.

— Как ты, Армандо?

— Хорошо. Очень хорошо. Спасибо, что спросил. Чем я сегодня могу тебе помочь?

— Я беспокоюсь о нас с Элейн.

— Как Элейн? — Армандо ни разу не посмотрел на мужчину и продолжал кромсать отросток маленькими маникюрными ножницами.

— Она все время раздражена. Что бы я ни сделал, она к каждой мелочи придирается и критикует меня.

— Придирается, — повторил Армандо. — Придирается. Niphidium, niphobolus. — Он поднял отросток к свету.

— Что?

— Всего-навсего папоротники, которые мне нравятся.

— Если я беру один карандаш, она спрашивает, почему я не взял другой. Если покупаю белые салфетки, она требует розовые. Я не могу с ней бороться. Ничего не могу сделать, чтобы она была довольна. Сказать по правде, это сводит меня с ума. Я начинаю думать, что она от меня устала. Может, даже подумывает уйти. Ты ведь ее знаешь, что мне делать?

— Как ты проводишь свой день?

— Обычно. Встаю, иду на работу. Потом в бар с дружками. Потом домой. Я никогда не ухожу на всю ночь и не бегаю за другими женщинами, если ты это имеешь в виду. А когда с ней, то ни на кого больше и не смотрю.

— Иди домой. Пропусти вечер в баре.

Когда мужчина ушел, я посмотрела на Армандо.

— Пропустить вечер в баре? И это все? Это и есть ваш совет? Вы правы, ваша роль проста.

Армандо улыбнулся:

— Его жена говорила мне, что ненавидит его пьянство. Он верит тому, что я сказал, поэтому, может, немного притормозит с попойками. Кто знает? Меня устроит любой вариант. А вообще-то пьяный он более забавный.

— Почему вы упомянули эти папоротники? Niphidium, nipholobus.

— Чтобы немного развлечься. В большинстве эти люди скучны до безобразия.

Армандо отложил черенок и повернулся ко мне:

— Скажу тебе маленький секрет. Мне удалось помочь многим людям, стоящим в очереди, но когда мне лень, а лень мне почти всегда, то за меня это делают мои растения.

— Что, собственно, вы имеете в виду?

— Мужчина приходит ко мне в прачечную. Он не подозревает, что у него проблема. Но я-то вижу, что она есть. В таком случае я не отвечаю на вопрос, потому что он не спрашивает, я поручаю одному из моих растений помочь ему.

— Например?

— Недавно в прачечную вошел молодой человек, очень похожий на тебя. Твоего возраста и твоей комплекции, но он пришел стирать. Не хотел разговаривать со мной и смотреть на мои растения. Кажется, он их даже не заметил.

— Он был слепой? — Я посмотрела на десятки растений, свисающих отовсюду.

— Нет, просто он ничего не замечал вокруг, потому что был очень расстроен. Он молод, но ходит согнувшись, словно ищет монеты металлоискателем. Его жизнь замедлилась: он полз как улитка.

— И что же вы сделали?

— Я — ничего. С какой стати. Я не доктор, и у меня нет времени на всех, кто приходит в мою прачечную, будто тащится через зыбучие пески.

— Но вы все-таки сделали что-то?

— Ну да. Дал задание одному из моих самых сообразительных растений, моей прекрасной мексиканской пальме. Подошел прямо к молодому человеку, рыдающему в свои грязные тряпки, и спросил его, что случилось.

«Ничего. Оставьте меня в покое».

Я улыбнулся ему своей самой теплой улыбкой и рассказал, что владею прачечной, и так как я видел его здесь много раз и считаю его постоянным посетителем, то разрешаю ему бесплатно стирать в течение шести месяцев, если он приглядит за одним из моих растений.

— Звучит неплохо.

— Молодой человек был слишком расстроен, чтобы сопротивляться, поэтому согласился не раздумывая. Когда он выходил, я дал ему свою мексиканскую веерную пальму. Три или четыре фута высотой и три в размахе листьев. Великолепное, полное энергии растение со множеством колышущихся сексуальных листьев. «Позаботьтесь о ней, — сказал я ему. — И возвращайтесь, стирайте на здоровье сколько хотите. Без платы. Не важно, насколько грязными будут ваши вещи, — прокричал я ему вслед. — Используйте мои машины».