Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой - [55]
Нам необходимо указать на эти совпадения, но также мы считаем своим долгом сказать, что они ни в малейшей мере не убеждают нас в действительности плагиата. Впрочем, мы не намерены здесь вдаваться в дискуссию, которая, по сути, представляет лишь вторичный интерес. Независимо от свидетельств, на которые нам указал сам М. Оссендовски, по другим независимым источникам нам известно, что подобного жанра повествования, о которых идет речь, являются вполне обычными в Монголии и во всей Центральной Азии. Добавим к тому же, что подобные примеры существуют в традициях почти всех народов. С другой стороны, если М. Оссендовски даже и скопировал частично «Миссию Индии», тем не менее не слишком понятно, почему он опустил некоторые эффектные отрывки и почему он изменил форму некоторых слов и писал, например, Agharti вместо Agartta. Напротив, это великолепно объясняется, если он получил из монгольского источника информацию, которая у Сент-Ива происходит из индийского источника (так как нам известно, что у него были отношения по крайней мере с двумя индусами[40]). Более того, мы не понимаем, почему он использовал для обозначения главы священной иерархии титул «Царь Мира», который вообще не встречается у Сент-Ива. Даже если придется допустить, что существуют некоторые заимствования, тем не менее остается не меньше таких мест, где М. Оссендовски говорит временами о предметах, не имеющих эквивалентов в «Миссии Индии», и которые он, конечно, не мог выдумать полностью. Более того, его больше интересовала политика, чем идеи и доктрины, и потому он игнорировал все, что имеет отношение к эзотеризму. Он был явно неспособен сам понять точное значение этих фактов. Такова, к примеру, история о черном камне, который некогда был послан «Царем Мира» Далай-Ламе и позже был перевезен в Ургу в Монголии и который исчез приблизительно сто лет тому назад[41]. А ведь во многих традициях «черные камни» играют важную роль, начиная с камня, который является символом Кибелы, и заканчивая тем который помещен в Kaabah в Мекке[42]. Вот еще один пример: Bogdo-Khan, или «Живой Будда», который обитает в Урге, хранит среди других реликвий кольцо Чингисхана, на котором выгравирована swastika, и кожаную пластинку с печатью «Царя Мира». Похоже, что М. Оссендовски мог видеть только первый из этих двух объектов, но ему было бы довольно трудно придумать существование второго: ведь, наверное, гораздо естественней ему пришло бы на ум говорить здесь о золотой пластине.
Этих нескольких предварительных замечаний достаточно для наших намерений, так как мы совершенно не собираемся вдаваться ни в какую полемику и в личные вопросы. Если мы и цитируем М. Оссендовски и даже Сент-Ива, то это лишь потому, что излагаемое ими может служить отправной точкой для соображений, которые никак не связаны с тем, что можно думать об одном или о другом, и значение которых выходит за пределы их индивидуальностей как таковых, так же как оно не связано и с нашей личностью, что в данном случае никак нельзя считать преимуществом. У нас нет ни малейшего желания заняться по поводу этих произведений более или менее бессмысленной «критикой текстов». Хотелось бы, напротив, указать на некоторые факты, которые, насколько нам известно, пока еще нигде не приводились и которые могут в определенной степени помочь прояснить то, что М. Оссендовски называет «тайной тайн»[43].
Глава 2. Царство и священство
Титул «Царь Мира», который понимается в наиболее высоком, наиболее полном и в то же самое время наиболее строгом смысле этого слова, по сути относится к Manu, основному и универсальному Законодателю, имя которого встречается в разных формах у большого числа древних народов. Вспомним хотя бы по этому поводу Mina или Menés у египтян, Menw у кельтов и Minos у греков[44]. Имя это, однако, ни в коей мере не указывает на историческое лицо, более или менее легендарное. В действительности оно описывает некий принцип, Космический Разум, который отражает Свет чистого духа и формулирует Закон (Dharma), присущий условиям нашего мира или нашему циклу существования. Одновременно он является архетипом человека, когда тот рассматривается отдельно, как мыслящее существо (на санскрите manava).
