Опыты сознания - [2]

В ХХ веке у Гегеля появились и новые сторонники, и новые противники. Сторонники, такие как Хайдеггер и Сартр, хвалили философа за внимание к составу слова, за то, что Гегель не употребляет слова просто как аргументы, а смотрит на то, как слово живет, как постепенно раскрывает свой смысл (по Хайдеггеру, Гегель впервые после древних греков проявил интерес к тому, как мыслят философы, а не только что они мыслят). Противником Гегеля выступил австрийско-британский ученый Карл Поппер, обвинивший философа в слабом знании естественных наук и в идеологическом расширении прав государства. Конечно, этот взгляд на Гегеля тенденциозен и провокативен, но ведь и Кожев был в чем-то авантюристом и провокатором. Без таких провокаций ни один крупный мыслитель не станет достоянием всей культуры человечества.

В ХХ! веке мир переживает настоящий ренессанс Гегеля. Словенский философ и психоаналитик Славой Жижек недавно издал огромный том о Гегеле «Меньше чем ничто», в котором заявляет, что тот предвосихитил современную физику: объявляя, что небытие – момент в утверждении бытия, Гегель предугадал открытие бозона Хиггса. Также Гегель, согласно Жижеку, невольно основал современный психоанализ: бытие у него не существует само по себе, оно открывает свою сущность перед чем-то другим, всегда сопоставляет себя с различными процессами, и это соответствует учению психоанализа, тому, что наша психика никогда не бывает автономной и самодостаточной, всегда находится в поисках другого. Гегель для Жижека – философ, первым поставивший острые и смелые вопросы, которыми занимаются современные физики, биологи, социологи и психологи.

Такие модные философы наших дней, как Петер Слотердайк, Грэм Харман, Бруно Латур, Квентин Мейясу, видят в Гегеле абсолютного философа, который попытался вместить в свою систему весь предшествующий опыт рассуждений об отвлеченных понятиях, и тем самым показал, что ни одна сложная система в природном или социальном мире не может существовать без внечеловеческих, безличных высказываний. Для них Гегель стоит у истоков современной социологии, которая видит в социальной жизни не только частную волю отдельных людей или групп, но и действие структур и сложных отношений. Эти мыслители читают Гегеля в одном ряду с научной фантастикой, кибернетическими антиутопиями, литературой по программированию и объявляют, что без Гегеля не было бы всех этих книг, или они не были бы так значимы для нашего общества.

Главная идея современного ренессанса Гегеля – «негативность»: мы получаем знание или опыт только после проверки отрицанием, но именно поэтому настоящее знание делает видимым то, чего прежде не замечали. Например, общество долго не замечало многих проблем инвалидов, женщин или угнетенных групп, а Гегель показал, как невидимое непременно становится видимым. Ведь Гегель в глубине души – христианский мыслитель, для которого ничего не скрыто от Страшного суда.

В России Гегеля читают как остроумного и неожиданного мыслителя, который может подсказать самые правдивые философские выводы: например, русский философ конца ХХ века Владимир Бибихин чтил Гегеля за сопоставление «своего» и «собственного», что мысль Гегеля позволяет мыслить собственность не как предмет манипуляций или удовлетворения эгоистических желаний, но как основу свободы и самосознания личности, как возможность вновь стать собой, выслушав настоящий смысл слов и свою глубинную интуицию. Вообще, успеху Гегеля в России способствовала общая особенность немецкого и русского языка, множество сложносоставных слов: все эти «мирочувствия» и «миропонимания», «целеполагания» и «рядоположенности» переходили от различных немецких мыслителей в русский язык. Конечно, иногда эти слова, вроде «мировоззрение» становятся отмычкой для всего, против чего любой серьезный читатель Гегеля возразит, но кто знает, существовала бы густая образность Пастернака или парадоксы прозы Андрея Битова или Виктора Пелевина без такой прививки сложных слов, соединяющих бытие и познание в непростой клубок парадоксов.

Хайдеггер однажды изложил биографию Аристотеля словами: «Аристотель родился, написал труды и умер». Хайдеггер имел в виду, что даже такие яркие подробности биографии Аристотеля, как воспитание Александра Македонского, ничтожны в сравнении с его философскими достижениями, завещанными всей западной философии. Но биографию Гегеля так изложить не получится – еще при жизни он воспринимался и как национальный философ Пруссии, и как участник современной научной жизни, и как педагог, чьи идеи дополняют и меняют привычные воспитательские наставления, одним словом, человек с биографией. Хотя Гегель писал сложно и мало кто из студентов понимал всё, что этот профессор сказал на лекции, эти сложные тексты могли улучшать работу министерств и частную жизнь, и неожиданно строительство какого-то предприятия или обучение музыки вдруг подпитывалось этими сложно сформулированными, но действенными гегелевскими идеями. Во многом характер Гегеля объясняется его швабским происхождением: он родился в 1770 году в лютеранской семье, но Швабия была всегда землей мистиков, сектантов, ищущих свободной мысли поэтов и богословов, и такое соединение строгости книжника с экстазами духовидца всегда проявлялось в поведении Гегеля. С детства он читал книги по всем наукам, мировую классику, но читал и бульварные романы, за что его бранил отец – в наши дни он читал бы графические романы и играл в компьютерные игры. Мы сразу скажем: так он проводил досуг, – но на самом деле Гегелю было важно уметь действовать в современном ему мире, приобрести необходимую ловкость, и романы этому помогали. Иначе бы он не смог рассуждать, как, например, сочетаются юридическое право и социальное воображение, разум и эмоция в современной действительности.