Опыты бессердечия - [15]

Голос заики начал дрожать. Мои ноги затекли. Я поднялся и стал прохаживаться туда-сюда, то удаляясь от костра, то приближаясь. Слова заики доносились до меня, но не доходили до сознания. Я слышал что-то о королевстве маленьких подземных человечков, живущих в ничтожестве и постоянном страхе, об их султане, больном и слабосильном, об их визире, вынужденном из-за неясно кем наложенного заклятия казаться людям курицей черного цвета, символизирующего, но заика не сказал «символизирующего», он сказал «з-значащего», неизмеримую скорбь, но заика не сказал «неизмеримую», он сказал «вечную», да, вечную скорбь. И будто бы спасенная Перовским курица и есть визирь подземных жителей. Курица взяла пленного лейтенанта за руку, но как это у нее вышло, впрочем, это был лишь сон, и провела по каким-то коридорам, стены которых были украшены зооморфными орнаментами, но заика не сказал «зооморфными», он сказал «из з-зверей, п-птиц и рыб», он не сказал «орнаментами», он сказал «уз-зорами». И будто бы там, за этими коридорами, в ослепительных палатах лейтенанта встретили султан и подданные его, и наградили его бессмертием, ибо он просил бессмертия, и дали золотое семечко в знак бессмертия, только велели молчать о них и никогда никому не рассказывать, не то подземный народ истребится на земле, но заика не сказал так, он сказал «п-подземный н-народ п-погибнет».

Я смутно припоминал подобный рассказ, читаный мне в детстве гувернером. Стало холодно, по крайней мере, для тропиков. Захотелось накинуть шинель, но тут я вспомнил, что решил не возвращаться в палатку этой ночью. Подсев почти к самому костру, совсем рядом с перемещенными лицами, я согревал руки у огня. Перемещенные лица недоверчиво смотрели на меня. Только заика никак не отреагировал на инспекторский мундир. Н-наутро, продолжал он рассказ, П-перовского п-повели к т-туземному п-подполковнику, н-на д-допрос. Т-тот п-потребовал, ч-чтоб П-перовский рас-сказал е-ему, г-где б-базируются р-ракеты р-русских. Н-не з-знаю, с-сказал П-перовский, п-потому что и вп-правду н-не знал. Т-тогда п-подполковник в-велел из-зрубить е-его саблями. П-перовского с-стали р-рубить, он к-кровью истекал, н-но не ум-мирал. А-а т-туземцы р-решили, ч-то это к-какая-то т-тайна союз-зников, к-как они воинов т-такими д-делают к-крепкими. И п-подполковник ск-казал, ч-что, м-мол, не б-будем т-тебя убивать, л-лейт-тенант, а-а б-будем в-вытягивать из т-тебя ж-жилы п-по од-дной и к-кожу сд-дирать п-по кусочку, ес-сли н-не ск-кажешь, к-как они вас т-так ус-строили. И П-перовский исп-пугался. Эт-то, г-говорит, не н-наши, эт-то з-здесь в-вот т-такие п-подземные ч-человечки, а-а од-дин из н-них обернулся к-курицей, н-но все это с-сон. Т-туземцы з-засмеялись, а-а п-подполковник п-покраснел, отткуда, м-мол, з-знаешь, с-сука, н-наши т-туземные л-легенды. Я, г-говорит, в Ок-ксфорде уч-чился, н-не т-то ч-что ты, с-свинья р-русская, м-миф от пр-равды от-тличу. И ст-тали т-тогда из П-перовского ж-жилы т-тянуть. Вдр-руг г-гром р-раздался, н-наши п-подошли, лагерь вз-зяли. П-положили П-перовского в л-лазарет, а-а ночью п-приснилась е-ему ч-черная к-курица, г-говорит, п-предал, м-мол, т-ты, лейт-тенант, наш н-народ, т-теперь м-мы все п-погибнем, н-но ч-что уж т-тут п-поделать. А-а утром н-нашла сестр-ра у д-дверей л-лазарета от-торванную к-куриную голову, ч-черную, а-а д-доктор ск-казал, м-мол т-туземцы, д-дикое племя, в ж-жертву ж-животных приносят, а-а м-может и людей. А-а ост-талось у П-перовского з-золотое семечко, я н-не зн-наю.

Заика умолк. Перемещенные лица вокруг костра начали укладываться спать. Заика снял с головы платок, и я увидел, что он скальпирован. Было бы глупо здесь оставаться. Я встал и пошел не глядя куда. Ноги несли меня к воротам лагеря. Полуспящий охранник недовольно оглядел мою приближающуюся фигуру, но, различив в свете прожектора мундир, лениво отдал честь и открыл ворота, сказав, проходите, господин инспектор. Я шел в бамбуковый лес. Лучше заранее знать место своей смерти, потому что я не буду стрелять, и поручик Зубов убьет меня.

ноябрь 1998

ЖАРА, ГРОЗЫ И ЗАМОРОЗКИ

В городе было сначала жарко и душно, потом сыро и дождливо, потом опять жарко и душно, потом опять сыро и дождливо. Никто не мог сказать ничего хорошего об этом лете. Некоторые, если не все, чувствовали себя пренеуютно.

Чувствовали себя… весьма неуютно. Чувствовали себя так, как будто некая невидимая тяжесть, способная… Некая невидимая тяжесть… Этим летом многие чувствовали себя совершенно отвратительно. Лето не удалось. Этим летом… После жары и духоты, сменившихся сыростью и непрерывными дождями… После тяжелого лета настала еще более невыносимая осень. То, что случилось…

Переменчивое лето, за ним – переменчивая осень. (Любое событие обусловлено климатом, как замечено романтиками.) Следует заметить (однако, тем не менее, все же), что (так или иначе) наступление осени никогда не было в числе фактов, каковые могут явиться для кого-либо неожиданностью. Следует заметить, что наступление осени само по себе – явление ординарное, однако обстоятельства… Не сама осень (впрочем) была ужасна, не погода, не холодный ветер и проливные дожди, а то, что ( – Ты читал что-нибудь подобное?