Опыт возрождения русских деревень - [29]

Эти люди были всегда, что в Империи, что в Союзе. Например, братья Черепановы с паровозом, Степан Осипович Макаров с ледоколом, Сергей Юльевич Витте с Транссибом или Константин Эдуардович Циолковский с ракетами. «Чудаковатый дедушка», — мягко шутили в Калуге, где Циолковский рассказывал детям о полетах к звездам. Вот и мой коллега по цеху, Царствие ему Небесное, режиссер-документалист с «Леннаучфильма» Павел Владимирович Клушанцев, в 40–50-х годах пришлого века снимал фильмы о космосе — «Дорога к звездам», «Планета бурь», «Марс». Народ валом валил на просмотры в питерский «Колизей». Джордж Лукас, автор «Звездных войн», учителем называл, оператора в Ленинград присылал — спецэффектам и трюкам научиться. Шутка ли — до старта Гагарина в космос еще десять лет, а в фильмах Павла Владимировича люди в скафандрах в невесомости летают. Забрали «инноватора» Клушанцева, конечно, в КГБ. На допросах прессовали — никто в государстве Советском и представить не мог, что он сам придумал и изготовил модель скафандра, которая была строго засекречена. Отпустили из КГБ — приезжает в Москву, в Министерство культуры: «Паша, не занимайся ерундой. Какой космос? Мы туда еще, может, лет через сто полетим… Сними лучше хороший фильм про повышение урожайности сахарной свеклы!» Он долго бился за свои сценарии. И, только когда полетел спутник, а потом и первый космонавт, для всех стало откровением, что человек, оказывается, занимался не прожектами, а научно обоснованными прогнозами. Короче, у инноваций и новаторов в России сложная судьба.

И все же они — инновационные технологии и их проводники — в России есть и сегодня. Это такие прикольные люди, которых я называю «гости из будущего». Они несут людям идеи и принципы уже завтрашнего дня. И на наших глазах, а зачастую и с нашим участием их разработки проходят три стадии общественного восприятия: «этого не может быть», «в этом что-то есть», «да кто ж этого не знает!».

С чего начинается родина в XXI веке?

К самым удивительным примерам обновления современной России можно отнести опыт развития деревень Русского Севера, созданный в Архангельской области Глебом Тюриным и его Институтом общественных и гуманитарных инициатив (ИОГИ). Могу об этом судить. Вопрос проработан лично. Познакомившись с Глебом несколько лет назад, я объездил деревни, в которых он работал, побеседовал с сельчанами, отснял десяток кассет для своего фильма.

Тюринский опыт, когда с ним сталкиваешься впервые, вызывает ощущение чего-то нереального, сказочного. Многие так и говорят: «В нашей глухомани этого просто не может быть, потому что не может быть никогда».

Далее, убедившись, что «оно» есть и что «все взаправду», самые разные люди: журналисты, модные столичные тусовщики из бесконечных школ политики, бизнеса и управления, экспертные команды Всемирного банка и западных аналитических центров, федеральных министерств России, администрации регионов и президентских полпредств, — все приходят в восторг. Пересказывают истории архангельских деревень на конференциях, предъявляют их обществу как большой успех, как некое чудо.

Но даже среди экспертного сообщества мало кто сознает, какие масштабные инновации на самом деле созданы и предложены Глебом Тюриным, какое значение они могут иметь для развития разрушенной сельской России, деморализованной, давно нищей, на глазах уходящей из жизни в дешевых деревянных гробах.

Системный кризис

В отличие от успешных мегаполисов, большая часть России — провинция, которую не вписали в крутые виражи рыночных реформ. В глазах государственного аппарата это — огромная «черная дыра», поглотившая все, что было построено раньше, и в которую только для поддержания жизни надо качать и качать средства.

Но, увы, миллиардные дотации ей не помогают. Дыр больше, чем средств. Одна из проблем в том, что здесь ведь средства не инвестируют, а осваивают по-советски. Это затратная система: надо показывать затраты, чтобы тебе их покрывали. А будет меньше затрат — урежут финансирование. Но это означает, что сознательно создается «минус», потому что создавать «плюс» невыгодно.

Так умирает деревня. Угасание глубинки происходит довольно интенсивно. За 20 лет наша страна потеряла едва ли не 20 тысяч населенных пунктов. На некоторых территориях освобождение земли идет со скоростью 2–3 процента в год по старому закону «вымирание — опустошение — освобождение».

Переполненные мегаполисы и брошенная, разоренная земля: риск потерять контроль над незаселенными территориями растет год от года — страна-континент Россия стремительно обезлюдевает.

Итак, брошенные фермы, бездорожье и деградировавшие жители — знакомая картина? Переполненные очередями города. «Рабсила», нанимаемая из за границы (восточной), потому что тут «некому работать», а работники рвутся через другую границу (западную), потому что там «больше дадут»… По старой советской привычке ждут помощи сверху. Здесь все считают, что не могут изменить ситуацию, потому что ничего не решают. Впрочем, не то чтобы не решают… В самом конце девяностых годов Тюрин работал в норвежском Красном Кресте. После дефолта привозили гуманитарную помощь. К нему подошел один мальчик, таких можно было видеть у бензоколонок, и спросил: