Опыт словаря нового мышления - [14]

Кризис колониализма привел к тому, что в странах-метрополиях одни историки стали интересоваться распространением колониалистской идеологии и ее историческими и географическими формами, другие, а иногда и те же самые пытались определить последствия колониализма. Здесь я рассматриваю лишь первый аспект данной проблемы на хорошо изученном примере Франции.

Во Франции идеология колониализма утвердилась и долгое время оставалась характерной чертой немногочисленных, но весьма влиятельных групп. Большую часть общественного мнения она завоевала лишь накануне второй мировой войны, в тот момент, когда колониальный «костыль», достаточно долго подпиравший национальный капитализм, стал превращаться в «обузу» (прежде всего в связи с развитием наиболее современных секторов экономики). Такой анализ, научный и в то же время иронический, позволяет понять и колониалистские страсти французов во время войны в Алжире, и ту легкость, с которой французская экономика приспособилась к политическому краху империи, заменив ее политикой и практикой неоколониализма, которые больше не легитимировала никакая специально созданная идеология.

Этот подход позволяет также измерить дистанцию, возникающую между материальными интересами и идеями, которые должны были бы им соответствовать. Таким образом, можно коснуться тех проблем, которые поставила марксистская критика колониализма.

В течение длительного времени, пользуясь не очень точной терминологией (в главе «Капитала», посвященной «современной теории колонизации», рассматривается в основном аграрная колонизация в Америке), Маркс и Энгельс, начав анализ европейских форм захватов и экспансии, основное внимание уделяли их роли в превращении капитализма в мировую систему - они видели в них фактор прогресса. Поэтому, как только они лишили (с какой иронией!) мифического ореола колониалистские концепции, которые опирались на бога и на права человека, они вынуждены были признать аргументы тех, кто говорил о пользе, принесенной колониями экономике метрополий, а также тех, кто указывал на долговременные цивилизующие последствия рыночной экономики. Поэтому не надо, собственно, удивляться неуверенности и колебаниям социалистической мысли - ей часто случалось выдвигать на передний план экономический прогресс, веру в мирное проникновение, а иногда даже формулируется идея «социалистической колониальной политики».

Виктор Шейнис

Этот широко распространенный термин - колониализм - имеет очень четкую, негативную эмоционально-политическую окраску и весьма неопределенное научное содержание. Колониализмом обозначают как экспансию группы развитых капиталистических государств, осуществивших некогда территориальный раздел всего остального мира, так и всю систему экономических, политических, идеологических отношений между метрополиями и колониями. Неоколониализм - то и другое в условиях распада колониальных империй. В действительности оба понятия привлекают для характеристики существенно разнородных явлений, а в некоторых случаях - не самих явлений, а их основательно мистифицированных образов.

Колониализм европейских держав восходит к эпохе великих географических открытий, когда Испания и Португалия, а вслед за ними Нидерланды, Англия и Франция обрели первые заморские владения. Однако в течение нескольких столетий контроль колониальной администрации - во всяком случае, в Африке и Азии - распространялся лишь на сравнительно небольшие анклавы, обычно примыкавшие к портам.

В последние десятилетия XIX века колониальная экспансия резко активизировалась, главным образом под влиянием экономических стимулов. По мере того как завершался раздел свободных, «ничейных» территорий, хотя бы и не дававших непосредственного хозяйственного эффекта, соперничество обострялось и не раз ставило основных участников экспансии перед угрозой вооруженных столкновений. С конца прошлого века оно привело к серии малых войн и в немалой мере подтолкнуло к первой мировой войне.

Колониальной экспансии в социально-экономическом строе капитализма, сложившемся на рубеже XIX-XX веков («империализм»), ее сторонники и противники придавали первостепенное, быть может, - в свете последующего развития - несколько преувеличенное значение. Существенным элементом версальско-вашингтонской системы, установленной после первой мировой войны, был передел колоний побежденных держав в пользу победителей; гитлеровская Германия настойчиво требовала возвращения колоний (вместе с соответствующими компенсациями); а Англия и Франция, ведя войну против фашизма, вовсе не собирались - и не раз заявляли об этом устами своих лидеров - расставаться со своими империями. Не прошло, однако, и полутора-двух десятилетий после окончания второй мировой войны, как территориальный раздел мира был в основном ликвидирован, «империализм» остался без колоний.

Влияние колониализма на социально-экономическое развитие покоренных стран и территорий было противоречивым. Естественный ход событий был нарушен, местные системы производительных сил во многих местах подорваны, кровавый разгул, злодеяния и угнетение, которыми сопровождались и колониальные захваты, и последующее управление колонизаторов, навсегда запечатлены в памяти народов. Вместе с тем именно колониализм сдвинул с места множество застойных обществ, разорвал их замкнутость, внес элементы более высокого хозяйственного строя, социальной организации, культуры. Не существует таких весов, на которых можно было бы взвесить негативные и позитивные последствия колониализма и вывести точный баланс: здесь вполне уместно уподобление прогресса языческому властелину, вкушающему нектар из черепов убитых, как писал К. Маркс о результатах британского владычества в Индии. Но счет, который крайние силы в бывших колониях предъявляют нынешнему поколению людей, живущих в их вчерашних метрополиях, следует рассматривать с максимальной осторожностью. Не говоря уже о том, что правомерность претензий, передаваемых через века и страны, вызывает глубокие сомнения, ни одно серьезное историко-экономическое исследование не подтверждает, что колониальная дань сыграла решающую роль в экономическом возвышении метрополий.