Опыт путешествий - [66]

Мы кое-как протряслись через крышу острова. Пейзаж потрясал. Волнистая, покрытая травой степь с вкраплениями зарослей эвкалипта и пихты, которые заменили на склонах холмов деревья местного происхождения.

Где-то вдали виднелся столб дыма и яркие вспышки горящих кустарников.

Всю дорогу мы видели этот предупреждающий столб дыма — розовато-лиловый сигнал, обозначающий опустошение и разрушение. А потом выехали на местность сероугольного цвета, с выжженными алоэ, почерневшими так, как будто огонь торопился изо всех сил закончить свою работу. Теплый воздух, исходивший от машины, смешивался с острым запахом зловонного дыма. На пожарищах не видно людей — не исключено, что они вообще никогда не были в этих местах. Язычки пламени напоминали бегающих мелких зверюшек — единственных обитателей этой местности. Неожиданно мы оказались посреди пожара. Огонь стал злым и сильным, жадно ищущим деревья, чтобы накормить себя, стремящимся вперед, заглатывающим растения, изрыгающим дым и копоть. Огненная стая нападала на листья и ветки: они извивались, скручивались и увядали.

Весь этот огромный, шириной с Англию пейзаж был создан огнем. На Мадагаскаре нет естественных пастбищ. Слой почвы очень тонок. Землю постоянно поджигают пастухи, чтобы выращивать рогатых и горбатых зебу — животных, настолько соответствующих этим местам, что местные природоведы не могут поверить, что они родом не с Мадагаскара. Именно из-за зебу была безвозвратно потеряна столь значительная часть изначального мадагаскарского пейзажа. Но малагасийцам пожары, похоже, очень нравятся. Они не всегда устраивают их ради дела — часто им просто нравится видеть, как горит огонь. В каждом из них сидит пироманьяк. С наступлением темноты мы останавливаемся в залитом светом кафе для водителей грузовиков (среди которых огромное количество китайцев). Под старой кожей Мадагаскара скрыты огромные залежи металла и минералов. Из-за отсутствия инфраструктуры и дорог разрабатывать месторождения экономически невыгодно. Так продолжалось до тех пор, пока китайцы не стали поедать землю, как голодные зебу. Ирония нынешней ситуации в том, что именно горнодобывающие концессии защищают леса, не давая возможности малагасийцам сжигать их.

Мы добрались до сухого леса в Киринди, в западной части острова. Честно говоря, нужно быть специалистом, чтобы прийти в восторг от сухого леса в засушливый сезон. Грязь серого цвета. Бледная, пыльная, плотная масса гнилых деревьев, о которых можно подумать, что они мертвые. Мы прошли сквозь этот лес, слушая крик самца кукушки, назойливо призывающего к спариванию всех самок в округе. А потом меж деревьев, пересекая наш путь, промелькнула группа красногрудых лемуров.

Специалисты по семенам нашли нужный им гибискус. Один из трех скалолазов, проворный парень с узловатыми, как связки чеснока, ногами, вскарабкался на него, как лемур, раскрыл семенную коробку и стал трясти ветку. Семена опадали, как серые конфетти, мы собирали их среди серых ветвей, а над нами кружила мошкара вида галиктида хайлэндская.

Я нашел красивую орхидею — белую с желтым центром. Это дикая ваниль. Но ее семена еще не созрели. Название орхидей происходит от тестикул. Если вам удаляют яичко, то операция называется орхидэктомия. Орхидеи — цветы элегантные, нежные, но при этом довольно энергичные. Той ночью мы гуляли по безмолвному серебряному лесу. Это — пугающее место. Тропинки усеяны чернильными тенями, некоторые из них оказываются мышами-лемурами. Их лучистые маленькие глазки мерцают в темноте. Через 30 метров загораются два более крупных огонька и вместо того чтобы броситься наутек, начинают нагло к нам приближаться. Мы стоим, затаив дыхание и стараясь не издавать ни звука. В лесу пронзительно кричит ночная птица. Животное размером с лису, но более гибкое и изворотливое, напоминающее большую кошку или мангуста, подходит прямо к моим ногам, смелое от любопытства. Красивая морда (напоминающая выдру) с круглыми огромными глазами ночного охотника, продолговатое тело и изящный длинный хвост, который мотается во все стороны. Это фосса — единственное плотоядное млекопитающее на Мадагаскаре местного происхождения, теперь крайне редкое. Фосса — ночной охотник на лемуров и гнездящихся птиц. Она обнюхивает нас с эпикурейской деликатностью, обходит кругом, а потом бросается в лес, и тени деревьев скрывают отблески ее меха. Кроме своего потрясающего хвоста, фосса обладает еще и самым длинным (в сравнении с длиной тела) пенисом среди млекопитающих. Слушая, как она охотится в лесу, я потихоньку засыпаю, не снимая антимоскитной сетки.

На открытом участке земли мы обнаруживаем могилу площадью с двуспальную кровать, окруженную резным деревянным забором. Хотя благодаря французским колонистам и английским миссионерам малагасийцы в основном христиане (католики и протестанты), но где-то внутри их объединяет культ предков и призраков. Перед умершими существуют зловещие обязательства. Многие кочевники регулярно достают из могил, чистят и вновь хоронят своих мертвых. Существуют истории (возможно, это легенды или преувеличение) о ритуальном сексе с мертвыми и о посмертном каннибализме. Мертвые рассказывают и указывают, как жить. Мир призраков существует параллельно с миром живых людей. Есть и так называемые fady (что-то типа табу, но с определенными отличиями). Одни правила мягкие, как суеверия. Нарушая другие, ты рискуешь быть убитым или изгнанным. Существуют fady по поводу дней недели, цветов и еды. Запрещено передавать яйцо из рук в руки. Детям запрещено упоминать части тела своих отцов и даже громко произносить их имена. Нельзя, чтобы ваши фекалии оказались поверх фекалий кого-то другого, так что пользоваться туалетом на Мадагаскаре довольно сложно. В некоторых племенах близнецы представляют собой fady, и один из них должен быть убит. Что же касается зебу, то их ценность и предназначение состоит в том, чтобы взять их с собой после смерти. На пирах по поводу похорон иногда забивают до тысячи голов — своеобразный способ коллективного потребления протеинов. Зебу — не просто валюта и социальный статус. Это еще и духовное страхование.