Опыт путешествий - [51]

Из хаотичной бомбейской толкучки вырастает хваленый, обходительный и льстивый слабенький индийский средний класс. С ним связывают много надежд. Сколько сейчас представителей этого класса, не знает никто. Одни говорят — их 350 миллионов. Другие — что их всего 30 миллионов, и эти люди уже расплатились с родной страной по всем долгам. В стране с населением больше 1,1 миллиарда — малюсенький сектор диаграммы реинкарнации. Но этих людей узнаешь сразу. У них озабоченный и оскорбленный вид, как у каждого из нас. Они страдают от стяжательских амбиций. Им нужны вещи. Их женам нужно еще больше вещей. Их дети считают, что заслуживают массу вещей. Десятки их родственников, близких и дальних, требуют вещи. А еще нужно соответствовать уровню соседа. Вещи не возникают просто так. Эти люди в долгах по самые красные точки, нарисованные между глаз. Растущий индийский средний класс получил первый урок от международной кредитной касты: в каждой создаваемой экономике потребления ты становишься заложником. И чем сильнее такая экономика растет, тем больше придется платить.

Статус Бомбея растет быстро, как ни у одного города в мире. Появляются итальянские рестораны, винные бары и ночные клубы. Распространяется благотворительность. Здесь открывается и то, что открытия совершенно не требует. Существуют списки гостей и черные списки. Флирт и супружеская неверность — обычное дело. (Но в фильмах они до сих пор даже не целуются!) Зато ходит огромное количество слухов и сплетен, существует обязательный интерес к молодым звездочкам, тупо копирующим своих западных коллег. Я читаю интервью старлетки о ее первой роли в мыльной опере на телевидении. «Что вы подумали, когда увидели себя на экране?» — спрашивают у нее. «О, я была потрясена тем, какая я хорошая актриса!» Ложная скромность, недооценка себя и самоуничижение — это пороки, нетипичные для индийцев, чего нельзя сказать о снобизме и нарочитом подчеркивании собственного статуса. Один из самых понятных, всегда имеющихся под рукой символов жизненного успеха — автомобиль. Раньше индийские дороги были заполнены эгалитарными «амбассадорами» — местными копиями довоенных британских «моррисов».

Автомобили марки «Оксфорд» в Калькутте выпускали с барабанными тормозами — и они тормозят с таким же успехом, как и барабаны. Их пытались заменить современными дисковыми тормозами, но если одна машина на миллион и сможет успешно остановиться, то это спровоцирует хаос и увечья. И от тормозов решили отказаться. Когда никто не может остановиться, ситуация безопаснее. Очень «индийское» решение проблемы. Но в наши времена «амбассадоры» устарели и практически исчезли с дорог. Сейчас здесь ездят на японских и корейских иномарках и местных Tata motors. На заводах этой компании производят первые после «фольксвагена» настоящие народные машины, семейные мини-вэны за $2500, давшие нации возможность сесть за руль — к ярости западных защитников окружающей среды, которые предпочли бы, чтобы индийцы крутили педали велосипедов.

Для современной Индии автомобиль — простая и понятная метафора успеха. Когда мне сказали, что в Бомбее устраивают гонки на винтажных машинах, я понял, что должен это увидеть. Владение старым автомобилем — один из ярких признаков высокого благосостояния. Он и дорог, и непрактичен. За рулем такой машины сидит мачо. А главное, в ней можно красоваться перед соседями, если вы не хотите впустить их к себе домой.

Ралли организовано VCCCI — индийским клубом винтажных и классических автомобилей. Это не просто автоклуб. Это — история двух мужчин: разных людей, которые, каждый по-своему, представляют нынешнее лицо Бомбея. VCCCI основал г-н Праньял Бхогилал. Управляет им и отвечает за проведение гонок г-н Нитин Досса. Друг с другом они не разговаривают.

С г-ном Досса трудно поговорить еще и потому, что с ним вообще нелегко вступить в контакт. Я полагаю, что «быть недоступным» — это специфика его профессии. Нью-йоркский и лондонский офисы журнала Vanity Fair настойчиво пытались организовать интервью с ним, чтобы подтвердить дату проведения ралли. Очень изредка трубку поднимала разгневанная женщина, которая представлялась его секретарем, но была, как я догадываюсь, его тещей. Она постоянно сообщала, что г-н Досса вышел (и это заставило меня вспомнить Элвиса)[100].

Но когда я приехал в Бомбей, мне каким-то чудесным образом удалось-таки заставить его ответить по мобильному телефону.

Естественно и ожидаемо, что он был чрезвычайно любезен. Мы договорились встретиться для интервью в Cricket Club of India.

Этот клуб — одно из закрытых и очень снобистских заведений, которые заставляют приезжих англичан чувствовать отвращение к собственной культуре. Говорят, британцам удавалось сравнительно легко и с небольшим количеством солдат управлять Индией во многом потому, что индийцы и британцы нашли друг у друга схожие черты в более отвратительной форме, чем у себя. К моему стыду, это касается снобизма, классовой принадлежности и клубов. Очередь в Cricket Club длиннее жизни — еще один повод восторгаться идеей реинкарнации.

Как только я вошел, секретарь, сидящая под картиной с колониальным сюжетом, сказала мне, что г-н Досса пьет чай на поле для крикета. В тот момент кто-то тронул меня за плечо и представился мистером Досса. Высокий непритязательный джентльмен с аккуратно подстриженной бородкой, который одновременно пытается и сказать, и скрыть что-то. Он был похож на стипендиата небольшого частного университета. «Давайте выпьем чаю». Он провел меня на поляну, достаточно большую, чтобы проводить профессиональные матчи, и окруженную трибунами, на которых поместились бы тысячи зрителей. Вместо крикета на поле стояли плетеные столы и стулья. За каждым столом сидели люди: громко разговаривали, ели сэндвичи с яйцом, а рядом сновали официанты. Во всем этом странно проявлялся ностальгический взгляд Льюиса Кэрролла на викторианский семейный пополуден-ный отдых в воскресенье. «С мятой?» — спросил г-н Досса, когда мы сели. Я еще не успел раскрыть рот, чтобы ответить, как он, извинившись, встал и пересел за другой столик. Через 10 минут он вернулся и объяснил, что говорил со своим двоюродным братом, которому нужна небольшая услуга в связи с предстоящей женитьбой. Он налил себе горячего мятного чая, а потом, вопреки традициям, добавил молока и сахара. В тот момент к нам присоединился еще один джентльмен. «Это мистер Гилл, — любезно сказал Досса. — Он пишет для журнала Vanity». Джентльмен вежливо перевел на меня пустой взгляд, и тут мобильный телефон Доссы заиграл громкую мелодию в стиле поп. Он извинился и снял трубку. Оказалось, ему звонил интервьюер из индийской газеты.