Опыт прозрения. Простое практическое руководство к буддийской медитации - [48]

Каждый момент осознанности — удар молота по цепи обусловленности. С каждым ударом по ней силою мудрости и осознанности цепь теряет свою прочность, пока, наконец, не разрывается. То, чем мы здесь занимаемся, есть проникновение в истину, в суть Закона Зависимого Происхождения и освобождение нашего ума от покорности этому закону.

Вопрос: Я обнаруживаю, что по мере практики чувствую все больше и больше красоту Дхармы, этот всеобщий порядок вещей.

Ответ:Высший вид счастья есть счастье Випассаны, счастье прозрения в сущностный мир вещей. Это действительно очень счастливое состояние, когда человек получает возможность оценить «умом новичка» каждый момент в его новизне и свежести. Таким образом, есть Великая радость в том новом существовании, которое исходит из ментального мира начинающего и которое дарится практикующему его освобождающимся от обусловленности умом — умом, который начинает все воспринимать непосредственно, отказываясь от пути опосредующих размышлений. Будда сказал, что вкус Дхармы превосходит все прочие впечатления. Да, это дает необыкновенное переживание ясности, понимания и красоты — видеть во всей прозрачности истинный порядок вещей, быть в согласии и гармонии с собой и слиться с Дао.

Однако продвижение по пути совершенства и гармонии связано и с очень глубоким переживанием неудовлетворенности и присущим этому эфемерному процессу страданием. Очень многие на этом пути испытали вкус такой неудовлетворенности. Следование этим путем вырабатывает в человеке великую отрешенность, способность быть спокойным наблюдателем в горниле любых испытаний. Имея человеческий опыт сильнейших страданий ума и тела, вы начинаете ясно видеть всю ценность способности отпускать, и вы перестаете цепляться. Вы проникаетесь пониманием того, что нет ничего достойного желания. Из этого состояния отрешенности или мудрой отстраненности ум черпает гармоническое равновесие, в котором вы созерцаете весь поток с полной равностностью при очень ясном и умиротворенном уме.

Вопрос:Разве для того, чтобы достигнуть просветления, надо умереть?

Ответ:Просветление — это смерть алчности, ненависти и обмана (иллюзий, ментальной слепоты). Причина, по которой мы боимся умирать, заключается в нашем непонимании того, каким образом протекает процесс уже теперь, сей миг, и всегда, и в непонимании, что только для неподготовленного ума существует повод для страха, связанного с отказом от этого процесса. Все дело в том, что умирать-то некому, ибо за этим процессом никто не стоит. То, что происходит, это лишь из момента в момент возобновляющие себя рождение и смерть, рождение и смерть, удерживаемые в этом потоке силой желания и актом хватания. Отрешиться от этой обусловленности, освободить свой ум от импульса возжелать и схватить что-то — значит испытать состояние покоя и мира, который и так здесь все время присутствует, но проникнуться которым нам мешает сила привязанности. Это похоже на поведение обезьяны, которая продолжает сжимать в кулаке схваченное лакомство, тем самым лишив себя свободы, а между тем ничто в мире, кроме сидящего в ее уме желания, не связывает ее с капканом. Единственное, что ей надо сделать, это разжать кулак и вынуть освобожденную руку. Единственное, что и нам надо сделать, это — отпустить.

Двадцать второй вечер СМЕРТЬ И ЛЮБЯЩАЯ ДОБРОТА

Натянутый канат и необходимость идти по нему, сохраняя равновесие, — вот привычный образ, к которому прибегают, когда описывают практику инсайта. При попытке пройтись по натянутому канату мы убеждаемся, что единственная вещь, требующая нашего внимания, — это равновесие, удерживание совершенного внутреннего и внешнего баланса. Когда мы идем по натянутому канату, нас атакует масса отвлекающих раздражителей, зрительные впечатления и звуки, эмоции, мысли и внезапные идеи. Если они приятны, то обусловленная реакция ума направлена на схватывание и удержание их. Если же они неприятны, то и в этом случае ум склонен выплескиваться наружу— но теперь уже для того, чтобы оттолкнуть их от себя. В обоих случаях мы «выплескиваемся из себя», вытягиваем руку — и, теряя равновесие, падаем.

Положительная и отрицательная реакция — обе одинаково опасны. И прекрасное, и ужасное — все что угодно, — если оно приводит к потере абсолютного баланса ума, вызывает падение. И тогда мы работаем снова и снова, стремясь развить такое качество ума, при котором он не реагирует ни на один из этих объектов ни хватанием, ни осуждением, ни привязанностью, ни отвращением. Мы развиваем такой ум, который ни к чему не прилепляется, оставаясь абсолютно свободным в созерцании процесса и позволяя объектам последнего всплывать и уплывать но их собственным законам.

Это качество — ни к чему не привязываться — вырастает из глубокого прозрения в преходящность и эфемерность всего сущего. Конечно, существует уровень, на котором инсайт признает смерть существ и неизбежность этой смерти, и проблему ее. В Бхагавадгите известны следующие вопрос и ответ: «Из всех чудес в мире — какое чудо самое непостижимое? — То, что каждый человек, хотя он и видит, что все вокруг него умирают, тем не менее верит в глубине души, что сам он никогда не умрет».