Опыт физической метафизики - [105]
Что же из всего того, что является «авторской интонацией, манерой устной речи» можно записать в письменном тексте? Очень мало: вопросительную и повествовательную интонацию. Для этого есть соответствующие знаки препинания. При этом вопросительную интонацию можно опознать, не слушая речи и «ловя» эту интонацию: сама структура текста содержит указание на наличие вопроса. То же и с восклицательным знаком. Расшифровщик пользуется им, скорее сообразуясь с правилами пунктуации, чем отмечая моменты эмфазы, и ориентируясь на наличие в лексике кратких и распространенных обращений, различных характерных частиц, повелительного наклонения, различных междометий и так далее. И это все, что из физически фиксированного в фонограмме представимо в письменном тексте. Хотя колоссальные возможности, которыми располагает голос, живая речь, фиксируются фонограммой вещественно, письменный текст не располагает графическими средствами их отображения.
Живые знаки препинания справляются с дыханием автора. Но дыхательные паузы, паузы, завершающие мысль, интонационные паузы внутри непрерывности мысли, выделяющие значимость каких- то отдельных слов или словосочетаний, для слушающего фонограмму имеют, условно выражаясь, разные голосовые «протяжки»; их нюансы слишком тонки и многочисленны, чтобы быть различимыми по сравнению с явно, однозначно существующей вещью, а именно паузой как фиксированным временным интервалом.
Расшифровщик чутко реагирует на паузы, но отдифференцировать паузы по характеру и выбрать знак препинания во время своей работы он не может и чаще всего пользуется либо точкой, либо тире (анализ стенограмм это легко обнаруживает). Но паузы говорящего — это не то же, что точка, тире в письменном варианте текста. Таким образом, там, где у говорящего в реальной целостной представленности голосом нет пауз (они скорректированы интонацией, манерой речи и другими средствами), они появляются в письменной версии, и на самом деле происходит не сохранение «авторской интонации, манеры устной речи» из того, что составляет голосовое сопровождение текста, а привнесение того, что в ней реально отсутствует. Там, где была непрерывность речи, возникла разорванность, изменилась стилистика речи. Теперь речь автора постоянно спотыкается на этих сильных знаках препинания.
Эти попытки уловить «авторскую интонацию, манеру устной речи», уловить то, что зафиксировать в письменной версии текста невозможно, могут иногда приводить (и приводят) к изменению смысла. Следует отказаться от иллюзий сохранения их в письменной версии и, в частности, от многих знаков препинания расшифровщика, от их психологического давления на редактора и читать письменную версию как бы поверх них, ориентируясь на задачу сохранения смысла говоримого, обеспечения непрерывности мысли, создания эквивалентов такой непрерывности, сохранения стилистики авторской речи, используя в пунктуации соответствующие правила и нормы. В письменном варианте нужны теперь уже другие «протяжки», которые определяются нормами языка, по которым мы читаем, а не слушаем.
Особенности устного текста, которые являются характерными именно для данного автора в лексике, стилистике, логике, композиции должны быть сохранены. М.К. любит длинную фразу с вводными, уточняющими вставками. Последние могут быть гораздо длиннее, чем основная часть, и сами представлять отдельный рассказ с рядом сложносочиненных, сложноподчиненных предложений и даже их иерархией. Но для сохранения длинной многослойной фразы, ее дления в русском языке есть соответствующие средства оформления. Якобы «трудная, какая-то ступенчатая, располагающаяся сразу в нескольких грамматических и смысловых плоскостях»[87] речь М.К., вполне вписывается в форму грамматического предложения, и синтаксис и грамматика позволяют это сделать (в том числе и потому, что речь не может располагаться «сразу в нескольких грамматических плоскостях»). Работа редактора не предполагает, что в тексте должны быть «уже в основном стерты следы и приметы речи Мамардашвили»[88].
Одним из случаев, когда необходимо редакторское вмешательство, является случай, когда окончание основного предложения согласуется грамматически не с его началом, а с окончанием вводной части. И, если мы хотим сохранить целостную конструкцию в авторском варианте, вмешательство редактора необходимо, чтобы привести ее в нормативный виде помощью деепричастных оборотов, причастий, союзов и других грамматических средств, не членя саму конструкцию и не заменяя ее рядом предложений, тем более не пересказывая собственными словами.
Пунктуационные сигналы устного текста, оказавшись без голосовой и других авторских поддержек нуждаются в замене пунктуационными сигналами письменного текста, а разрывать ими текст или не разрывать, «усекать» или не «усекать» — это как раз вполне во власти редактора и зависит от выбора критериев такого усечения. Анализ стенограмм показывает, что в них в изобилии на правах законченных предложений присутствуют причастные, деепричастные обороты, придаточные предложения, которые по нормам письменного языка не существуют самостоятельно, а присоединяются к тому, что определяют, уточняют, чему подчиняются, не точкой, а запятой; точки рвут, усекают непрерывность письменного текста. Мы вовсе не хотим утверждать, что это вообще не допустимо, но как систематический прием это приводит к существенным стилистическим потерям, как если бы прустовскую фразу рассекали поперек точками в намерении приблизить прустовский стиль к стилю Харуки Мураками или Довлатова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сквозная тема работ М. К. Мамардашвили - феномен сознания, раскрытие духовных возможностей человека. М. К. Мамардашвили постоянно задавался вопросом - как человеку исполниться, пребыть, войти в историческое бытие. Составление и общая редакция Ю.П. Сенокосова.
Эта книга представляет собой разговор двух философов. А когда два философа разговаривают, они не спорят и один не выигрывает, а другой не проигрывает. (Они могут оба выиграть или оба остаться в дураках. Но в данном случае это неясно, потому что никто не знает критериев.) Это два мышления, встретившиеся на пересечении двух путей — Декарта и Асанги — и бесконечно отражающиеся друг в друге (может быть, отсюда и посвящение «авторы — друг другу»).Впервые увидевшая свет в 1982 году в Иерусалиме книга М. К. Мамардашвили и A. M. Пятигорского «Символ и сознание» посвящена рассмотрению жизни сознания через символы.
Лекции о современной европейской философии были прочитаны Мерабом Константиновичем Мамардашвили студентам ВГИКа в 1978–1979 гг. В доходчивой, увлекательной манере автор разбирает основные течения философской мысли двадцатого столетия, уделяя внимание работам Фрейда, Гуссерля, Хайдеггера, Сартра, Витгенштейна и других великих преобразователей принципов мышления. Настоящее издание является наиболее выверенным на сегодняшний день и рассчитано на самый широкий круг читателей, интересующихся актуальными вопросами культуры.
Мераб Мамардашвили (1930–1990) — грузинский философ, мысливший на русском языке, по общему признанию он — фактически первый (во многих смыслах) в России профессиональный философ, для которого главным вопросом всегда был вопрос о мысли как таковой — о ее рождении, существовании, передачи другим людям сквозь время и пространство. Вопрос об «акте мысли» Мамардашвили напрямую связывает с вопросом о Бытии, как особом, высшем, трансцендентальном уровне существования человека, его физического Я, его души.
М.К. Мамардашвили — фигура, имеющая сегодня много поклонников; оставил заметный след в памяти коллег, которым довелось с ним общаться. Фигура тоже масштаба, что и А. А. Зиновьев, Б. А. Грушин и Г. П. Щедровицкий, с которыми его объединяли совместные философские проекты. "Лекции о Прусте" — любопытный образец философствующего литературоведения или, наоборот, философии, ищущей себя в жанре и языке литературы.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.