Опыт доктора Окса : романы, повести и рассказы - [163]

Кругом царил непроглядный мрак. Оттепели еще не было и в помине. В ледяных просторах свирепствовала пурга. Яростно кружились снежные вихри. Мороз был жестокий, и у рулевого мгновенно заледенели руки. Быстро растерев руки и лицо снегом, он вернулся в помещение.

— Вот так буря! — проговорил он. — Дай бог, чтобы наш домик уцелел. Если ураган снесет его, мы погибли.

Из-подо льда доносился ужасающий гул. Обломки разбившихся о скалистый выступ ледяных глыб сталкивались с оглушительным грохотом, громоздились друг на друга. Ветер налетал бешеными порывами, и порой казалось, что он вот-вот снесет хижину. По временам снежные вихри пронизывались вспышками фосфорического света, — странное явление, которое до сих пор еще не поддается объяснению.

— Мари, Мари! — крикнул Пенеллан, хватая за руки молодую девушку.

— Плохо наше дело, — пробормотал Фидель Мизон.

— Да, едва ли нам удастся выпутаться из беды, — отозвался Опик.

— Уйдем отсюда! — предложил Андрэ Васлинг.

— Это невозможно, — возразил Пенеллан. — Там лютый мороз, и только здесь мы можем спастись от него.

— Дайте-ка мне термометр, — сказал Андрэ Васлинг.

Опик передал ему инструмент. Термометр показывал -10ºC, несмотря на разведенный огонь. Андрэ Васлинг приподнял парусину над входом и быстро высунул термометр наружу, остерегаясь, как бы ему не поранили руку ледяные осколки, градом сыпавшиеся сверху.

— Ну как, господин Васлинг? — спросил Пенеллан. — Вы все еще собираетесь уходить отсюда? Теперь вы убедились, что здесь мы в относительней безопасности?

— Да, да, — подхватил Жан Корнбют. — И надо как можно лучше укрепить наш дом.

— Вы забываете, что здесь нам угрожает другая, еще более серьезная опасность, — возразил Андрэ Васлинг.

— Какая же? — удивился Жан Корнбют.

— А вот какая. Буря может взломать лед, на котором мы находимся, ведь она взломала льды возле мыса, и тогда нас отнесет далеко в сторону или же мы попросту утонем.

— Это, по-моему, маловероятно, — возразил Пенеллан. — При таком морозе вода не может не замерзнуть. Посмотрим, какова температура.

Он приподнял парусину, осторожно высунул руку и некоторое время искал термометр в снегу. Наконец ему удалось его нащупать. Поднеся термометр к лампе, он объявил:

— Тридцать два градуса ниже нуля! Такого холода до сих пор еще не было.

— Еще десять градусов, — добавил Андрэ Васлинг, — и ртуть замерзнет.

Наступила зловещая тишина.

Около восьми часов утра Пенеллан решил еще раз выйти из хижины, посмотреть, что делается снаружи. К тому же необходимо было выпустить дым, который ветер несколько раз загонял обратно в хижину. Моряк закутался в плащ, покрепче привязал носовым платком капюшон и приподнял парусину.

Вход был плотно забит снегом. Схватив палку с металлическим наконечником, Пенеллан попытался вонзить ее в плотную снежную массу. Каков же был его ужас, когда он почувствовал, что железный наконечник палки упирается в твердый лед.

— Корнбют, — сказал он подошедшему к нему капитану. — Мы погребены под снегом.

— Что ты говоришь! — вскричал Жан Корнбют.

— Я говорю, что мы заживо погребены под огромным обледеневшим сугробом.

— Попробуем отодвинуть эту груду снега, — ответил капитан.

Друзья изо всех сил налегли на сугроб, заваливший вход, но сдвинуть его с места не было никакой возможности. Вероятно, домик был покрыт слоем льда толщиной футов в пять.

У Жана Корнбюта вырвалось громкое восклицание. Это разбудило Мизона и Андрэ Васлинга. Помощник капитана выругался, и лицо его исказилось отужаса. В этот миг густая волна дыма заполнила помещение.

— Проклятье! — крикнул Мизон. — Печная труба забита льдом.

Пенеллан опять схватил палку и стал разламывать печь, предварительно набросав в очаг снега, чтобы затушить пламя. Но тут поднялся такой дым, что свет лампы еле пробивался сквозь его густую завесу. Пенеллан попробовал было прочистить дымоход, но палка по-прежнему наталкивалась на лед.

Люди были обречены на ужасную смерть после долгой и мучительной агонии. Дым, проникая в дыхательные пути несчастных, причинял им невыносимую боль, дышать становилось все труднее.

Проснулась Мари. При виде девушки Жан Корнбют совсем приуныл, зато мужество вернулось к Пенеллану. Разве он мог допустить, чтобы бедное дитя погибло такой ужасной смертью!

— Что это? — удивилась девушка. — Вы развели слишком сильный огонь? Домик полон дыма.

— Да, да, — пробормотал в замешательстве рулевой.

— Как хорошо вы натопили, — продолжала Мари. — Давно у нас не было так тепло.

Никто не решился открыть ей правду.

— Ну, Мари, — сказал Пенеллан нарочито бодрым тоном, — помоги нам приготовить завтрак. Выходить нельзя — слишком холодно. Вот спиртовка, вот спирт, вот кофе. А что, ребята, не закусить ли нам сперва пеммиканом? При такой дьявольской погоде нечего и думать об охоте.

Его слова несколько подбодрили товарищей.

— Сперва подкрепимся, — прибавил Пенеллан, — а потом постараемся выбраться отсюда.

Пенеллан первый проглотил свою порцию. Товарищи последовали его примеру, запив свой скудный завтрак чашкой горячего кофе. Все заметно подбодрились. Жан Корнбют, со свойственной ему энергией, хотел тотчас же взяться за дело, но Андрэ Васлинг заметил: