Опьяненный страстью - [39]

Ее плечи напряглись, но она не попалась на удочку.

– Вы преувеличиваете, милорд.

– Ничего подобного. Сначала это был Пимгроув. Затем Розен. А теперь Роллингсон. Это своего рода состязание? Вы надеетесь перецеловать всех холостых джентльменов Лондона в этом сезоне?

Доротея резко повернулась к нему – глаза ее пылали гневом.

– Не смейте осуждать меня, милорд! – с жаром воскликнула она. – Вы ничего обо мне не знаете.

– Я знаю, что вам нравится целоваться, – завил Атвуд с легким вызовом, который практически подбивал ее опровергнуть его слова. – И интересуетесь страстью.

– С кем я целуюсь и где, вас совершенно не касается.

– А что, если я решил, что это должно меня касаться?

– Ха! – Она вскинула голову, открыв взгляду стройную шею.

Боже, чего бы только он не сделал за право коснуться ее шеи губами! Картер протянул руку и, взяв девушку за подбородок, повернул лицом к себе, а когда их взгляды встретились, он медленно, нежно провел большим пальцем по ее губам.

– Вы переходите все границы, милорд! – Голос Доротеи дрожал. От холода или от его прикосновения?

Картер повторил свое движение – она попыталась отступить назад, но наткнулась на садовую скамью. В глазах Доротеи вспыхнула тревога. Картер пристально посмотрел на нее, резко втянув воздух. Он заметил, как участилось ее дыхание, когда она попыталась взять себя в руки, как ускорилось биение пульса у горла.

Мисс Аллингем была поистине лакомым кусочком и выглядела особенно привлекательно, когда была возбуждена. Ничего удивительного, что так много мужчин жаждали ее поцеловать. Ее губы словно молили попробовать их на вкус.

Будто прочитав его мысли, Доротея облизнула губы кончиком языка. Они заблестели в лунном свете – такие мягкие, сочные, соблазнительные.

– Пропади все пропадом, – пробормотал Картер, схватив ее в объятия.

Он ни в чем не привык себе отказывать. Когда чего-то хотел, всегда получал это. В особенности это касалось женщин, тем более той, которую собирался сделать своей женой.

Их губы слились, когда Картер дерзко завладел ее ртом. Доротея уступила со вздохом. Тело ее обмякло, прильнув к нему. Он крепче прижал ее к себе и пробежался языком по линии ее плотно сжатых губ. Она задрожала и разомкнула их. Их языки встретились, и его смелые ласки вызвали бурный отклик удовольствия в ее теле.

Буря эмоций, охвативших его, потрясла Картера. Все было намного сложнее, чем просто болезненная твердость в паху, знакомая и вполне понятная при поцелуе с красивой женщиной. Но непреодолимое сердечное влечение, стремление покорить, а затем утешить и позаботиться, было совершенно новым и непривычным.

Казалось, будто ее тело оживает в его руках, инстинктивно откликаясь на его желание. Это вызвало у него чувство, порождающее в крови жар почти неконтролируемой силы. Он ощутил необъяснимый болезненный спазм глубоко в сердце. Замешательство? Неудовлетворенность? Он не мог ни определить, ни понять его.

С глубоким гортанным стоном Картер прервал поцелуй, дыша тяжело, словно после длительного забега. Воздух вокруг них почти осязаемо был насыщен страстью. Это было удивительно, необычно и совершенно неожиданно.

Доротея была потрясена. Она старалась удержаться на ногах, чувствуя невероятную слабость в коленях. Холодная дрожь пробежала по телу. Ее бил озноб. Это была страсть. Взрыв чувств. Подобного она никогда прежде не ощущала. Впервые в жизни она осознала реальную силу и мощь чувственного влечения. Ей потребовалось все самообладание, чтобы сдержаться и не броситься в объятия маркиза, умоляя о большем.

Говорить было трудно. Сохранять обычный тон – просто невозможно. И все же Доротея ухитрилась произнести:

– Я не давала вам разрешения целовать меня, милорд…

– Разрешения? Право, мисс Аллингем, это лишило бы поцелуй всей его прелести. Вам так не кажется?

– Вряд ли.

Лицо Атвуда озарилось лучезарной улыбкой, многократно усилившей его привлекательность. «Как будто это возможно», – мрачно подумала Доротея.

– Итак, какое место вы отводите моему среди всех ваших поцелуев? – спросил Картер с озорным блеском в глазах.

«Самое высшее», – хотела сказать Доротея, но успела зажать ладонью рот и только тогда с облегчением осознала, что ей хватило здравого смысла удержать эту мысль при себе.

– Это не состязание, милорд, – чопорно произнесла она. – Я не оцениваю качество мужских поцелуев.

– Я подумал, что это наиболее учтивый вариант выражения всего происходящего словами.

Тело Доротеи напряглось, жаркий румянец смущения окрасил щеки. Он сказал это нарочно, чтобы поддразнить ее. В досаде она сорвала листок с ближайшего куста и принялась рвать его на мелкие кусочки.

– Если вам так хочется знать, я целуюсь только с тем мужчиной, которого считаю серьезным претендентом в мужья.

Взгляд его оставался озадаченным, но потом глаза вспыхнули, озаренные внезапной догадкой:

– Вы целуетесь, чтобы решить, выходить ли за него замуж?

– Это вовсе не так смешно, как вы представляете, – сказала Доротея. – Сначала я внимательно изучаю множество другой информации относительно выбранного джентльмена.

– Так поцелуй – это финальное испытание?

– В некотором смысле. Хотя я вряд ли воспользовалась бы именно такими словами, – ответила она, еще больше смутившись, потому что все обстояло в точности так, как предположил маркиз. – Я думаю, поцелуй многое может сказать о том, будет ли брак успешным.