Опустошение - [16]

Последним аргументом было то, что часть денег должна принадлежать Борису, на что Марина ответила, что совершенно не сомневается в том, что деньги Бориса находятся в половине Артема.

Юлий очень волновался и последней фразой, сказанной Мариной, было: «Юлик, береги нервы».

Когда Юлий вернулся, он был полностью опустошен, и к вечеру ему стало плохо. Вызвали «эмердженси», которая доставила его в муниципальную больницу. Врачи сняли первый приступ, но срочно потребовалась операция на сердце. Дорогостоящая операция могла быть оплачена страховкой, но ее у Юлия не было. Требовалось шестьдесят тысяч долларов, но Артем их не нашел. На следующий день Юлий скончался.

После похорон Ида провела в Канаде еще месяц. Подавленность Артема сменилась агрессией, он обвинял Иду в том, что именно она дала совет открыть совместную компанию с Мариной. Но, скорее всего, причина найти виновного являлась защитной реакцией: Артем пытался защититься от самого себя – ведь сумма, которую он так легко потратил, могла бы спасти жизнь его отцу.

Часть 4 Возвращение Артема

В начале апреля девяносто второго, спустя пару дней после отъезда Иды, мне позвонил Борис.

Говорил он так тихо и неуверенно, что, признаться, вначале я принял его за другого, соседа с одиннадцатого этажа, пожилого и довольно больного человека.

Сообщив, что он в Москве, Боря предложил встретиться через час в буфете Рижского вокзала, как всегда предложив максимально удобный вариант для себя.

За последние полгода я ни разу не был на Рижском вокзале, и сейчас, с трудом протискиваясь в толпе, я не мог понять, каким образом за такой короткий срок одна из самых тихих станций московского метро превратилась в многолюдное, грязное и очень небезопасное место.

Рынок, организованный на противоположной от вокзала стороне проспекта Мира, наряду с ярмаркой в «Лужниках», задали вектор лотошной культуры и отбросили страну, в которой к тому моменту были построены крупные торговые центры, работали фирменные магазины, существовала своя торговая улица – Калининский проспект, на десятилетия назад – все это было безжалостно вытеснено новой формой торговли – беспорядочно расставленными складными столиками.

Войдя в здание вокзала, я сразу увидел Бориса.

Сказать, что Боря изменился, значит не сказать ровным счетом ничего, – он постарел лет на десять: седые волосы, морщины, он сгорбился, похудел и, скорее, одряхлел – это определение подходило куда больше.

От того Бориса, которого я видел совсем недавно, ничего не осталось. На нем был выцветший шерстяной свитер грязно-синего цвета, поверх накинута обычная походная брезентовая ветровка; черные брюки, очень грязные снизу, и кроссовки – старые канадские кроссовки в очень неприглядном состоянии.

Боря и раньше никогда не одевался аккуратно, всегда был небрежен в одежде: «оллаут кежуал», как он сам говорил: джинсы, яркие, с длинным рукавом футболки или свитера, возможно не всегда выглаженные, но при этом чистые, в хорошем состоянии.

Он стоял около столика, лицом ко входу и пил вокзальный кофе с молоком из граненого стакана.

– Ты не самолетом? – поприветствовав Борю, поинтересовался я, – или, как ты говорил раньше, что лучше вовремя, но поездом, чем быстро, но самолетом?

– Поездом дешевле, – произнес Боря, дав понять что шутки сегодня не в почете, – плацкартой.

Я купил в буфете минеральной воды и бутерброд с сыром, предварительно уточнив у Бори, будем ли мы разговаривать именно в этом месте.

– Да, здесь, конечно, поговорим, – ответил Борис и, поймав мой взгляд, спросил: – Что, так изменился? Не отвечай, сам знаю, что изменился. Ладно, времени мало, давай к делу. Я должен тебе все рассказать.

Борис говорил быстро, довольно отрывисто – как будто давал показания.

Все началось еще в ноябре девяностого года. Ребята из «Тристара» познакомили Артема со шведским финансистом Улофом Джекобсоном, владельцем компании, которая занималась финансовым консультированием.

Жил он довольно далеко от Стокгольма, в Мальме, на самом юге Швеции. Артем жаловался на высокие накладные расходы, самолетом можно было добраться только через Москву, а паромом – через Таллин. В обоих вариантах только до Стокгольма, где правда дружелюбный швед встречал визитеров, и путь около шести сотен километров на машине до Мальме – за счет принимающей стороны.

Офис Джекобсона располагался в лучшем – по крайней мере до постройки в 2005 году двухсотметрового красавца Turning Torso – бизнес-центре города, занимая почти половину этажа.

Артем и Боря ездили к нему в январе, а в июне Артем поехал в Мальме один.

Улоф и его партнер Ингви предложили изменить всю схему.

Рубли Артем направляет в литовский банк, где они будут конвертированы и переведены по двум адресам.

Первая сумма попадет в Канаду, на счет компании НАКИТ, десять процентов от общей суммы кредита.

Артем и Боря хотели сразу начать оформление вида на жительство – тогда, имея в своем распоряжении эти деньги, могли спокойно дожидаться завершения сделки. Шведы предупредили, что с этой суммы придется заплатить налоги, но затруднились ответить, какие именно, ссылаясь на пробелы в знании канадского налогового законодательства. А оставшаяся часть суммы, то есть девяносто процентов, будет переведена компании «Экосистем», владельцами которой являются Улоф и Ингви и которая зарегистрирована на острове Мэн, в безналоговой зоне.