Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец - [4]

Она ступила на землю, где всё было родным: стриженые кусты шиповника у ворот, полосатая будка сторожа, вдали над ней зеленоватые окна единственного трёхэтажного здания – там наверху столовая… Заглядевшись по сторонам, налетела на Михаила Леонидовича, шеф-повара, с которым всегда дружила. Ксения подумала, что это хороший знак – первым встретить именно шефа, – и, не тратя время на приветствия, спросила:

– Наши здесь?

Михаил Леонидович, загорелый, худой и подвижный, прищурился, глядя снизу вверх:

– Здравствуй, для начала. Ваши – здесь, на том же месте. А я смотрю, ты теперь королева красоты!

– Не смешно, – сказала Ксения, порываясь уйти.

– А кто смеётся? Я смеюсь? Девушка, вы ещё сами не представляете, что из вас получилось. А пока – с меня порция. Идёт?

Он произнёс это так, что Ксения взаправду ощутила себя если не королевой красоты, то уж по крайней мере принцессой, законной наследницей лесного королевства. Она не удержалась и поцеловала Михаила в жёсткую, чуть колючую щёку, затем быстро отвернулась и пошла в корпус. А в груди трепетал холодок: какими-то получатся новые встречи? Ведь всё будет не так, как раньше, не так, не так…

Ксения потянула деревянную дверь, вошла в просторный, всегда темноватый после яркого солнца холл и сразу же увидела Анатолия из танцевальной студии. Он с грохотом засадил в лузу бильярдный шар, выпрямился и отсалютовал ей кием. Напарник Толи по игре, незнакомый темноволосый парень, замер у стола. Ксения приветственно махнула рукой и смутилась, на мгновение опустила взгляд. Не ждала от себя такой радости.

– Привет! ну ты, Ксюха, даёшь! – сказал Толя. – Меня догнала. Какие витамины ела?

– Под дождиком гуляла.

Она знала, как отвечать на самые разные шутки: на такую, например, что дождик был слегка радиоактивный. Но незнакомый парень промолчал – только улыбнулся, показав белые зубы.

– Ксения, наша главная звезда. Рома, будущий чемпион… как минимум, города, – представил их Толя.

– А ты с кем танцуешь? – спросила Ксения. Она помнила нескольких Толиных партнёрш, и каждая новая была лучше предыдущей.

– С Дашей Ворониной. Знакомы? С хвостом такая, красивая.

– Ой, конечно! Видела у Алины Александровны в школе. Неужели она так выросла?

– За два года – с нуля до «С» класса. Огромный талант. Правда, Ромка?

– Что? – спохватился Рома и забавно моргнул: обоими глазами, а затем, вдогонку, одним.

– Немедленно одень девушку, вот что, – приказал Толя.

– Да ну, это старый прикол…

Глаза привыкали к малому свету, и Ксения уже могла разглядеть, что Рома примерно её лет, чуть скуластый, с открытым, не без хитринки, взглядом, – симпатичный, даже очень… Но если встанет рядом, едва дотянется макушкой до подбородка.

Анатолий склонился над столом, примерился и так влупил по шару, что он перепрыгнул борт, гулко ударился о дощатый пол и покатился Ксении под ноги.

– Тьфу, отвлёк меня, понимаешь!

Она подняла тяжёлый, прохладный шар и замерла: какие у них правила? Вернуть на стол, или что упало, то пропало?

– Спасибо! – Рома подскочил к ней, подставил ладонь и, принимая трофей, коснулся пальцев Ксении. – Штраф! Бью с руки! – продолжал он, обегая стол.

Шар вернулся на пыльное сукно, Рома взял непомерно длинный для него жёлтый кий…

– Как ты держишь, – сказал Толя. – Сколько раз показывал. Кисть расслабь. Весь удар – от кисти.

– Я в угол хочу забить, – невпопад ответил Рома.

– Ксюху попроси, она тебе покажет и в угол, и в середину от двух бортов.

Рома вскинул на неё взгляд: глаза, похоже, карие, – и вновь так же моргнул: двумя и одним.

Ксения в самом деле хорошо играла: здесь, в «Лесном» научилась, никто из девочек рядом не стоял, и многие ребята. Но зачем расстраивать мальчишку? Да и майка на ней такая, что если наклониться – он будет глядеть не на стол и не на кий. И ещё, только заметила, двое каких-то парней сидят у дальней стены…

Она покачала головой:

– Не сейчас, хорошо? Я к девчонкам пойду, ужасно соскучилась. Так хочу всех увидеть! Ещё поговорим.

– Ловлю на слове! – сказал осмелевший Рома, ударил в угол и промазал.

Ксения пошла наверх, и странное томление в груди не стихало. На самом деле – всё иначе. Когда она, вот так запросто, болтала с Толей? Да они прежде едва здоровались. Ведь они давно знакомы: пришли в студию чуть ли не в один год. Толе уже лет тридцать, даже, наверное, больше. Занимался он, на Ксюшиной памяти, не часто – раза два в неделю, когда позволяла работа, какие-то ремонты, – но удивительным образом многое знал и умел. Подтянутый, широкоплечий, всегда выбритый, отутюженный и этим похожий на тренера, Владимира Викторовича, – он был приветлив с ней, а Ксения задирала нос, давая понять, что Толя ей безразличен. Никакого внимания ей, мелкой девчонке, он, конечно, не оказывал, но ведь надо же кому-то дать понять, что он тебе безразличен! Ей были безразличны его добродушие и простота в общении, так непохожие на напускную важность более молодых ребят. Он никогда не пытался выпендриться, показаться умней и красивей, чем на самом деле, и это было ей очень безразлично. Но безразличнее всего Ксении было то, что, глядя на Анатолия, слушая его, она решительно ни к чему не могла придраться.