Оптина пустынь и ее время - [11]

И тутъ онъ повѣдалъ мнѣ слѣдующее: «Когда помиралъ старецъ о. Левъ, то завѣщалъ скиту день его кончины поминать «утЬшеніемъ» братіи и печь для нихъ въ этотъ день оладьи. По смерти же его, нашими старцами Моисеемъ и Макаріемъ было установлено править на тотъ же день соборную по немъ панихиду. Такъ и соблюдалась заповѣдь эта долгое время до дней иіумена Исаакія и скитоначальника Илларіона. При нихъ вышло такое искушеніе. — Приходитъ наканунѣ дня памяти о. Льва къ иіумену пономарь Ѳеодосій съ предложеніемъ отмѣнить соборное служеніе.

Иіуменъ не согласился. И что же послѣ этого вышло? Видитъ во снѣ Ѳеодосій: батюшка Левъ схватилъ его съ затылка за волосы, поднялъ на колокольню на крестъ и три раза погрозилъ: «Хочешь, сейчасъ сброшу?»

И въ это время показалъ ему подъ колокольней страшную пропасть. Когда проснулся Ѳеодосій, то почувствовалъ боль между плечами. Потомъ образовался карбункулъ. Болѣе мѣсяца болѣлъ, даже въ жизни отчаялся. Съ тѣхъ поръ встряхнулись, а то было хотѣли перестать соборно править.

А въ скиту въ тотъ день келейникъ о. Иларіона, Нилъ, сталъ убѣждать его отмѣнить оладьи.

«Батюшка», говоритъ, «сколько на это крупчатки уходить, печь приходится ихъ на рабочей кухнѣ, рабочаго отрывать отъ дѣла, да и рабочихъ тоже надо подчивать; гдѣ же намъ муки набраться?»

И склонилъ–таки Нилъ скитоначальника, — отмѣнили оладьи. Тутъ вышло посерьезнѣе Ѳеодосьева карбункула: съ того дня заболѣлъ о. Иларіонъ и уже до конца дней не могъ совершать Божественную службу, а Нила поразила проказа, съ которой онъ и умеръ, обезсилевъ при жизни до того, что его рабочій возилъ въ креслѣ въ храмъ Божій. Мало того: въ ту же ночь, когда состоялась эта злополучная отмѣна «утѣшенія», на рабочей кухнѣ въ скиту угорѣлъ рабочій и умеръ. Сколько возни съ полиціейто было. А тамъ и боголюбцы муку крупчатку въ скитъ жертвовать перестали…» — добавилъ о. Нектарій къ своему разсказу, и заключилъ его такими словами:

«Пока старчество еще держится въ Оптиной, завѣты его будутъ исполняться. Вотъ, когда запечатаютъ старческія хибарки, повѣсятъ замки на ихъ двери, ну, тогда … всего ожидать будетъ можно, а теперь «не у пріиде время.» Батюшка помолчалъ немного, затѣмъ улыбнулся своей свѣтлой добродушной улыбкой и промолвилъ:

«А пока пусть себѣ на своихъ мѣстахъ красуются наши красавицы–сосны.» Дѣйствительно — красавицы.

«Не у пріиде время», сказалъ старецъ въ 1909 году… но, увы! — «время пріиде»…(С. А. Нилусъ.«На берегу Божіей Рѣки».Троиц. — Серг. Посадъ.1916г) Но вотъ, что передаетъ современный очевидецъ:

«Хочу вамъ разсказать одинъ эпизодъ поруганія оптинскихъ святынь. Уже послѣ закрытія монастыря, я съ Мамочкой по дорогѣ къ Батюшкѣ (старцу о.Нектарію) въ Холмищи заходилъ часто въ Оптину пустынь, которая была превращена въ лѣсопильную артель, а скитъ въ домъ отдыха. Безжалостно спиливали великолѣпныя сосны оптинскаго лѣса, визжали пилы, слышна была ругань рабочихъ, нѣтъ ни одного монаха. Грустно и тяжело было видѣть настоящее, вспоминая духовный расцвѣтъ Оптиной въ прошломъ. Поклонившись, тогда еще существовавшимъ могилкамъ старцевъ, мы съ Мамочкой пошли къ скиту, чтобы побывать возлѣ благодатной хибарки старца. Подойдя къ св. воротамъ скита, мы остановились и молча думали о Батюшкѣ, вспоминая, какъ въ хибаркѣ преподавалъ св. благословеніе старецъ. Вы помните, что въ скитъ женгцинамъ входить было нельзя, и можете себѣ представить нашъ ужасъ, когда мы увидѣли, что изъ скита святыми воротами Іоанна Предтечи выходить — жирный брюнетъ съ курчавой головой въ трусахъ, его толстая супруга въ купальномъ костюмѣ и голый ихъ отпрыскъ … трудно писать и говорить объ этомъ …»

XXX

Итакъ, благодатный старецъ, личнымъ опытомъ прошедшій школу трезвенія и умносердечной молитвы и изучившій, благодаря этому, въ совершенствѣ духовно–психическіе законы, и лично достигшій безстрастія, отнынѣ становится способнымъ руководить новоначальнымъ инокомъ въ его «невидимой брани» на пути къ безстрастію. Онъ долженъ проникать до самыхъ глубинъ души человѣческой, видѣть самое зарожденіе зла, причины этого зарожденія, установить точный діагнозъ болѣзни и указать точный способъ леченія. Старецъ искусный духовный врачъ. Онъ долженъ ясно видѣть «устроеніе» своего ученика, характеръ его души и степень духовнаго развитія его. Онъ долженъ непремѣнно обладать даромъ разсужденія и «различенія духовъ», т. к. ему все время приходится имѣть дѣло со зломъ, стремящимся преобразиться во ангела свѣтла, Но, какъ достигшій безстрастія, старецъ обычно обладаетъ и другими духовными дарами: прозорливости, чудотворенія, пророчества.

Старчество на своихъ высшихъ степеняхъ, какъ напримѣръ, преп. Серафимъ Саровскій, получаетъ полноту свободы въ своихъ проявленіяхъ и дѣйствіяхъ, неограниченныхъ никакими рамками, т. к. уже не онъ живетъ, но въ немъ живетъ Христосъ (Гал. 2, 20) и всѣ его дѣйствія въ Духѣ Святѣ, а потому всегда въ гармоніи съ Церковью и ея установленіями.

Старчество не есть іерархическая степень въ Церкви, это особый родъ святости, а потому можетъ быть присущъ всякому. Старцемъ могъ быть монахъ безъ всякихъ духовныхъ степеней, какимъ былъ вначалѣ отецъ Варнава Геѳсиманскій. Старцемъ можетъ быть и епископъ: напримѣръ Игнатій Брянчаниновъ, или Антоній Воронежскій — великій современникъ преп. Серафима. Изъ іереевъ назовемъ св. Іоанна Кронштадтскаго, о.Егора Чекряковскаго. Наконецъ, старчествовать можетъ и женщина, какъ напримѣръ прозорливая блаженная Прасковья Ивановна во ХрисгЬ юродивая Дивѣевская, безъ совѣта которой ничего не дѣлалось въ монастырѣ.