Оптимистический финал - [38]

— Но разве вам нисколько не жаль ее? — настаивала Мег. Не было ли его философское сожаление чересчур наигранным?

По лицу Ганса пробежала тень гнева. Это произошло так быстро, что Мег могла подумать, ей это показалось. Только одно мгновение она могла видеть, каким может быть Ганс, если его действительно рассердить. Затем Ганс вновь заговорил мягким голосом:

— Мег, давайте не будем слишком вдаваться в личные переживания. Каждый может испытывать боль. Я хотел только написать ваш портрет, а затем заниматься вскрытием трупов.

Мег было немного стыдно за свое неприкрытое любопытство. Она слишком много слушала Саймона.

— Простите, Ганс. Конечно, это не мое дело.

— Все в порядке, моя дорогая. Все об этом говорят. Точно так же, как о Клайве и Луизе.

— Но Дженни не пострадала!

— Ах, нет. Во всяком случае физически. Я только хочу сказать, что это очень болтливая деревня. А теперь, пока есть дневной свет, я должен работать.

В одну ночь из жизни Ганса исчезли две женщины. Не существовало никаких доказательств, что в их отъезде было что-то мистическое, хотя Мег не покидало ощущение присутствия опасности. В тихом доме? В молчаливой, внимательно разглядывающей ее кошке, которая видела все, но ничего не говорила? В самом Гансе, который казался поглощенным своими мыслями, в глубоких морщинах на его лице?

Мег сказала, что не может оставаться у него долго, потому что утром у нее был всего час, и хотя сам Клайв разрешил ей прийти сюда, он хотел сделать кое-какую работу до обеда.

— Тогда мы выпьем чай пораньше, — коротко отреагировал Ганс. — Я тоже сегодня не в настроении. Слишком многое случилось. Я думал, что работа меня успокоит, но я только начинаю все делать хуже. — Он бросил кисть. — Побудьте здесь, Мег, пока я приготовлю чай.

— Могу я вам помочь?

— Нет, нет, поговорите с кошкой. Она так одинока теперь, когда потеряла свою хозяйку.

Мег погладила кошку по голове. Но та была слишком отчужденной и не выразила удовольствия. Она села на старый сундук, аккуратно поджав под себя лапки. В глаза ей светило полуденное солнце, заставляя их гореть. Солнце также блестело в оконных стеклах, на запыленных полах и горело красным пламенем на какой-то ткани, выглядывавшей из сундука. Мег неожиданно увидела ее, и сердце ее сильно забилось.

Она не могла бы объяснить, почему она чувствовала такую напряженность в этот день в мастерской Ганса. В воздухе как будто витал страх или горе.

У Дженни было красное платье, вспомнила Мег, которое подчеркивало ее чувственность.

Но Дженни уехала из Френчли. Это знал каждый. Люди в «Крауне» и даже носильщик на вокзале подтвердили это.

Мег внезапно похолодела от дурного предчувствия. Она осторожно сняла кошку с сундука, но затем никак не могла решиться открыть крышку.

Когда она наконец это сделала, то испытала чувство облегчения, а потом восхищения. Красная ткань была частью юбки парчового платья. Настоящее прекрасное платье, выполненное в средневековом стиле. В сундуке были еще туфли, маленькая черная шапочка и тяжелые связки жемчуга.

Ганс, наверное, использовал их для работы. Бедный Ганс с его невероятными амбициями. Полная возбуждения, Мег решила надеть платье и жемчуг. Быстро, до возвращения Ганса.

Жесткая ткань шуршала. В талии платье было слишком мало. Мег задержала дыхание и застегнула крючки. Черная бархатная шапочка скромно пристроилась на ее светлых волосах. Мег двинулась к помосту, на котором она должна была сидеть. Кошка, не мигая, следила за ней. Ганс хотел, чтобы на ней было чисто белое платье. Но она испытывала гораздо больше эмоций в этом старинном платье. Ганс согласится, когда увидит ее.

Мег села спиной к двери в ожидании Ганса.

Наконец зазвенели чашки, дверь распахнулась.

— А вот и мы… — начал Ганс и резко остановился.

Мег продолжала сидеть к нему спиной, не двигаясь. Затем, не дождавшись ни единого звука, она со смехом повернулась.

— Я удивила вас? Мне оно очень понравилось… Ганс, в чем дело?

— Снимите его!

Мег неуверенно поднялась. Она не могла понять, почему его лицо стало таким злым и угрюмым.

— Но я думала… Вы сердитесь на меня?

— Все вы очень любопытны! — взорвался он. — Все вы! Это платье было в сундуке. Крышка была закрыта. Вы, нашли его. Как? Где еще рылись?

— Нигде, — оцепенев, ответила Мег. — Просто ткань торчала из-под крышки. Это такой потрясающий цвет. Извините, если вы не хотели, чтобы я видела это. — Она посмотрела на его суровое лицо и холодно добавила: — Если я должна его снять, то попрошу вас оставить меня на пять минут.

Но с большим усилием Ганс уже взял себя в руки. Он поставил поднос и опять философски пожал плечами.

— Я прошу прощения, Мег. Это не имеет значения, видели вы платье или нет. Я просто расстроился на мгновение. Принял вас за Дженни.

— О! Дженни носила его?

— Однажды она его примерила и выглядела в нем прекрасно. У нее лицо той эпохи. Вы, должно быть, заметили.

— Ганс, но вы в самом деле любите Дженни! — воскликнула Мег. — Почему же вы позволили ей уехать?

— Я знаю, это была моя ошибка. Мы поссорились. Я больно ударил ее.

— Может быть, она вернется.

— Нет, она уже никогда не вернется. И это к лучшему. Мы оба переживаем это. Ее брак со мной не привел бы ни к чему хорошему.