Опрометчивость - [16]

– Индия Хавен, – сказала она, вытирая ему рукав. – Снимите пиджак, давайте посмотрим, насколько вымокла рубашка.

Альдо в нетерпении отмахнулся.

– Забудьте про рубашку, – сказал он, – рубашка сухая. Как же могло случиться, что вас назвали Индией?

Она с удивлением посмотрела на него.

– Очень просто. Меня там зачали. В плавучей гостинице «Лунный восход» на озере Шринагар, в Кашмире.

– Но почему не Лунный восход, или Шринагар, или Кашмир?

– Моя мать несколько эксцентричная женщина. Она назвала мою старшую сестру Парис, младшую – Венеция, что, согласитесь, звучит более эстетично, чем итальянское Вениче. Всякий раз благодарю Господа, что я не Ганг или Катманду!

Альдо, запрокинув голову, весело расхохотался.

– Индия Хавен, прошу отобедать со мной сегодня вечером.

Ее колебания выглядели так мило. Он мог читать мысли в этих мерцающих карих глазах. Сначала – интерес, потом, может быть, может быть… и вот – непреклонность. Нет, она не согласна.

– Но почему же нет?

– Меня пригласил на обед Фабрицио. У меня нет возможности пойти с вами.

– Больше ни слова, Золушка, – победоносно воскликнул Альдо. – Значит, нас обоих пригласили на обед.

– Правда? – засмеялась Индия, выходя в коридор. – Тогда мы еще увидимся. Сейчас я, знаете ли, должна идти. Я обещала Маризе присмотреть, все ли готово для того, чтобы впустить гостей, хотя в этом нет особой нужды – ее прислуга разберется во всем, конечно, лучше, чем я.

– Вы работаете у Маризы?

Рука Альдо казалась такой крепкой, когда он взял ее под локоть и они вместе пошли по коридору.

– Нет. У Фабрицио. Я поспешу. Еще увидимся, – Индия побежала по коридору, постукивая высокими каблуками.

– Да, – вдруг вспомнила она, обернувшись, едва лишь достигла двери, – но я не знаю, как вас зовут.

– Альдо, – ответил он. – Альдо Монтефьоре.

Их взгляды встретились.

– Монтефьоре, – прошептала она, мягко произнося каждый слог, – какое чудесное имя. – Она повернулась и вышла, и какое-то мгновение Альдо еще внимал звукам ее голоса, называвшего ее по имени, чтобы потом, буквально сорвавшись с места, проследовать за ней в переполненную залу.

Он вновь отыскал ее – но уже вне дома, на улице, там, где она во все глаза смотрела на пустое пространство, еще недавно занятое крошечным красным «фиатом». Рядом, на стене, виднелась вполне ясная надпись: стоянка запрещена.

– Я полагаю, машину увезли на буксире, – сказал Альдо, и в голосе его слышалось сочувствие. Ее неудача ставила его в выгодное положение. Это означало, что он сможет отвезти ее на виллу… а потом заедет к ней домой.

– Ах, черт! – Слезы ярости полились из глаз девушки. Она так любила свою машину и не переносила, если кто-либо еще прикасался к «фиату». Кто знает, где он сейчас? Дорожная служба славилась «неосторожным» обращением с автомобилями, припаркованными там, где запрещалось. – Что мне теперь делать? – беспомощно спросила она.

– Пойдемте. – Альдо вновь взял ее под руку, и они перешли улицу там, где на другой стороне, прямо под знаком, запрещающим стоянку, был припаркован его черный автомобиль «рэббит».

– Не могу в это поверить! – задохнулась от изумления Индия.

Альдо пожал плечами.

– По вечерам они сначала объезжают левую сторону, – объяснил он. – Позднее вернутся, чтобы проехаться по правой стороне.

– Вот мне везет! Ладно, если бы это не случилось со мной, это случилось бы с вами, что куда хуже. Представьте, оказаться на вечеринке с ног до головы облитым спиртным по вине некой неосторожной женщины, а потом обнаружить, что еще и машину увезли.

– Представляю! И тогда ничего другого не оставалось бы, как скрыться в деревне и зажить отшельником вдали от ужасов большого города.

Индия рассмеялась, он помог ей сесть в автомобиль и захлопнул дверцу. Да, определенно Альдо Монтефьоре нравился ей.

Лондон

Морган МакБейн был доволен собой. Этот вечер, который, как он ожидал, окажется отчаянно скучным или, что еще хуже, скучным и по-британски чопорным, обернулся совсем иначе.

Хозяйка, справа от которой он сидел, обладала очаровательным остроумием, и это развлекало его, а прелестная девушка, сидевшая слева, была по-настоящему загадочна. И даже более того, поскольку его не покидало ощущение, будто он наверняка встречал ее раньше, только не мог припомнить, где. Венни. Милая Венеция.

– Такое дивное имя – Венеция – и такое необычное. Ее мягкие розовые губы, приоткрывшись, сложились в доверительную – и мучительную для него – улыбку, а в огромных серо-голубых глазах сверкнул насмешливый огонек.

– Это моя мать так романтично пошутила… Я названа в честь города, где была зачата, Венеции – то ли в гостинице Чиприани, то ли в гондоле, мама никогда не была в точности уверена, где…

Морган расхохотался на всю комнату.

– Во всяком случае, результат того стоил. Надеюсь, братьев у вас нет?..

– Две сестры… вы не поверите… Парис и Индия.

– А где… с ними это случилось?

– О, с Индией дело обстоит лучше всех – мы всегда знали, что в плавучей гостинице на озере в Кашмире. А Парис – в отеле «Ритц», и она говорит, что, раз зачатие произошло практически в двух шагах от ателье мадам Шанель, сама судьба повелела ей стать великой законодательницей мод.