Опричники Сталина - [9]

В феврале киевская группа выезжала в Харьков, где общалась с готовившими отправку Алексеевым, Запорожцем и Зелениным. В марте и апреле 1921 г. из Харькова и Одессы прибыли ещё несколько человек, которые оказались незнакомы Зинченко. Возможно, это были перевербованные в тюрьмах агенты Савинкова — золотой капитал Иностранного отдела ВЧК.

Киевские чекисты высказывали в разговорах с Зинченко неудовольствие по поводу того, что Алексеев со своими левыми эсерами до сих пор «дела не делает, а тратит много денег, что в их группе нет настоящих большевиков и т. п.». Была ли это правдивая информация, или Зинченко её приводил для компрометации Алексеева, сказать трудно. Но, действительно, до весны 1921 г. среди будущих разведчиков не было ни одного коммуниста, и только в конце мая в группу Алексеева прибыл большевик Иосиф Мах из Москвы. Уже в июне он уехал отдельно от остальных с неким личным заданием Алексеева. Горб в конце 1922 г. рассказывал Зинченко, что поездка Маха оказалась неудачной — он выбирался через Ригу, был провален и даже получил ранение…[9]

В июне 1921 г., перед самой заброской группы, в Киев прибыли Алексеев с женой, а также Запорожец и Зеленин. Они провели беседы с киевской частью группы, наметили задания каждому и уехали. Тогда Зинченко узнал, что Алексеев назначен «главным резидентом с местожительством в Париже», с которым будут связаны Горб, Запорожец и Зеленин. Зинченко и Бресслер передавались на связь к Зеленину. В течение июня-июля киевская и харьковская группы были переброшены за кордон — кроме Г. Гуревича-Волкова с женой, которых Алексеев (по версии Зинченко) оставил на Украине для связи с левыми эсерами, не вошедшими в компартию.

По данным, опубликованным Службой внешней разведки, Николай Николаевич возглавлял группу из семи разведчиков, которые, выдавая себя за беженцев из Москвы и Харькова, должны были осесть в Праге, Львове и Париже, чтобы внедриться в «Народный союз защиты родины и свободы» Б. В. Савинкова. В тесном контакте с ним действовали и разведчики, которые должны были тайно проникнуть в «Центр действия» Н. В. Чайковского, а также организации П. П. Скоропадского и С. В. Петлюры. Украинскими националистами занимался И. В. Запорожец, берлинских белоэмигрантов курировал М. С. Горб, а сам Алексеев обосновался сначала в Берлине, а потом в Париже, где его ближайшим помощником был В. Зеленин. В итоге за границу, помимо основных резидентов, были переброшены Зеленин, Бресслер, Зинченко, Вейцман-Дух с женой Розой, Литов, Улановские, а также бывшие белые офицеры Потоцкий и Павлов. Вполне возможно, что этот список неполный.

Большинство разведчиков ехало с жёнами, включая Алексеева, взявшего с собой супругу — Евгению Никоновну Вейцман. За счёт конфискованных большевиками ценностей группа была очень хорошо снабжена и не испытывала финансовых трудностей. Использование заагентуренного (или введённого в заблуждение) Уманского оказалось ключом к воротам на Запад. Если он действительно был дядей М. Горба, то неудивительно, что последний смог без труда осесть за кордоном и стать эффективным резидентом ИНО. Впрочем, Горб мог и сыграть роль племянника этого издателя, умершего в конце 1922 г.

Оседание за кордоном шло не очень быстро. Только 30 сентября 1921 г. от Алексеева в Иностранный отдел ВЧК поступило первое сообщение: «Находимся три недели в Риге… Установили связь с Прагой и Веной. В Париже пока [из наших] никого… Савинков две недели в Париже…» 17 декабря 1921 г. Алексеев сообщал Дзержинскому, что в Прагу выехали два агента-перевёртыша его группы, работавшие раньше у Савинкова — полковник Потоцкий и ротмистр Павлов. Они должны были получить от Савинкова адреса явочных квартир его сторонников в России.

Разведчиков перебрасывали в Западную Европу через Польшу и Прибалтику. В столицу Франции Алексеев захватил и родственника — Вейцмана-Духа, обладавшего ценнейшим прикрытием — родителями жены, мелкими буржуа, давно и совершенно легально жившими в Париже. В Киев Вейцман-Дух прибыл из Харькова за несколько дней до отправки за кордон и уехал секретно от всех; в Париже он находился на связи у Зеленина. Для легализации Алексеев купил родственнику такси и регулярно выдавал деньги. Выполнив задания резидента и внедрившись в «Центр действия», тот не уехал вместе с агентами Алексеева в Россию, а остался в Европе. В 1930-х гг. «Дух» с женой продолжал жить в Париже, работая шофёром и выполняя поручения советской разведки. Вряд ли можно сомневаться в том, что после отъезда Николая Николаевича в Советскую Россию в западноевропейских странах осталась солидная агентурная сеть. По крайней мере, «Дух» оказался агентом «глубокого оседания» [10].

Сам Алексеев выдавал себя за помещика Николая Николаевича Николаева. По версии Зинченко, легализоваться в Париже Алексееву помогли рекомендации Уманского, адресованные В. Л. Бурцеву — старому народовольцу, одному из эмигрантских лидеров, редактору «Общего дела». Таким образом, успешно специализировавшийся на разоблачении как провокаторов царской полиции, так и советских агентов Бурцев был искусно введён чекистами в заблуждение.