Опричники Сталина - [36]
Десятки тысяч привезённых разбросали по нарымским болотам, где происходили ужасные вещи. Ещё весной 1932 г. замначальника краевого управления исправительно-трудовых учреждений А. Е. Емец, проверявший вместе с руководством крайсуда работу Колпашевского ИТУ, отметил, что в нём, где содержались в основном лишенцы, «кулаки», середняки, молодёжь, «попавшая за пустяки», творилось «безобразие, превосходящее всякое нормальное воображение» и «адские условия нарочито созданы для физического истребления людей», получавших в день по 300 граммов полусырого хлеба и пивших гнилую воду из болота, из-за чего за короткое время погибло более 100 чел. Комиссия установила, что в декабре 1931 г. леспромхоз прекратил снабжение больных и раздетых заключённых, работавших на лесозаготовках, из-за чего из 300 чел. в тайге умерли и пропали без вести 270. Емец сообщал в Новосибирск:
«Подавляющее количество ссыльных — молодёжь от 15 до 25 лет, в большинстве, если не все, это не классовые враги, не чуждый элемент. Многие — настоящие пролетарии московских и ленинградских заводов, квалифицированные рабочие и крестьяне, колхозники и их дети. Нужно удивляться, как эти люди, доведённые до крайнего отчаяния, не наделали больших политических, по своим последствиям, бед местному партийному и советскому руководству. Бежавших из ссылки местное население, руководимое представителями власти расстреливает, топит в реках, заживо закапывает в могилы целыми пачками, а находящиеся в бараках и на работах буквально гниют от болезней, гибнут от холода и голода. В распоряжении ИТУ есть деньги, материалы, рабочая сила, но нет только желания… работать и ответственно относиться к своим обязанностям. Аппарат засорен всякой дрянью… некоторым сотрудникам по договорам были отданы в эксплуатацию судебно-ссыльные женщины в качестве работниц и исполняющих обязанности жён»[79]. В 1933 г. в Нарыме случились ещё более ужасающие трагедии.
Последовавшая в мае — июне 1933 г. известная драма на острове Назино в огромной степени стала результатом стремления упрятать ссыльных как можно дальше. Власти Томска поспешили избавиться от барж с шестью тысячами «деклассированных» из Москвы и Ленинграда, отправив их вниз по Оби. Районные власти всеми силами старались не допустить размещения опасного контингента у себя, в результате чего в мае 1933-го 6.074 чел. были высажены с двух барж на обской остров Назино (на севере современной Томской области), относившийся к Александро-Ваховской комендатуре Сиблага. Это было сделано для того чтобы вызывавшие страх рецидивисты — их было меньшинство среди высланных — оказались как можно дальше от населённых пунктов.
В пути людей не кормили, на острове же не оказалось никакого жилья, а на следующий день выпал снег. Полная неготовность чекистов принять такое количество народа и обилие рецидивистов обернулось страшной трагедией: в течение месяца погибло до трёх тысяч человек. Сильные отбирали у слабых еду и одежду, развернулась охота за владельцами золотых зубов, процветало людоедство… Конвоиры пачками расстреливали и топили в реке полуживых задержанных беглецов. Отчаявшиеся ссыльные переплывали Обь в поисках железной дороги (до Транссиба на самом деле были многие сотни вёрст) и наугад шли по болотам, бесследно пропадая в трясине. Назино получил название «острова смерти». Руководство Сиблага очень вяло реагировало на сигналы партийных властей о кошмаре на острове.
Роберт Эйхе добился того, чтобы Политбюро ЦК ВКП(б) 15 июля 1933 г. разрешило тройке полпредства ОГПУ применять высшую меру к «бандитствующим элементам, терроризирующим местное население и уже осевших трудпоселенцев». С мая по октябрь 1933 г. к суду по Александро-Ваховской комендатуре было привлечено 84 чел. из состава как заключённых, так и комендантской обслуги, из которых к расстрелу приговорили 34, в том числе 11 — за людоедство, 23 — за мародёрство и избиения.
Помощник начальника Сиблага Иван Долгих, оправдываясь, объяснял краевой контрольной комиссии, разбиравшей причины назинской трагедии: «Мы не располагаем необходимыми кадрами ни в какой мере. […] Из последней партии присланных на работу в комендатуры партийцев — один застрелился, много пошло под суд, много спилось…» Глава контрольной комиссии М. И. Ковалёв спросил у райуполномоченного ОГПУ по Александровскому району М. П. Семернева: «А не было разговоров, что с этими людьми нянчиться не следует, что их прислали туда умирать?» Тот уклончиво ответил: «Проскальзывали такие случаи со стороны медицинского персонала, который иногда рассуждал, что в силу сложившейся обстановки люди должны тут умирать».
Ситуацию с укрывательством назинской драмы изменило письмо принципиального инструктора Нарымского окружкома партии В. А. Величко в крайком и ЦК ВКП (б). Он тщательно изучил трагедию спецпереселенцев и верно изложил её причины. Но краевые власти, вынужденные проверить информацию Величко и признать её правильность, сделали всё для того, чтобы ограничить дело о массовой гибели на «острове смерти» наказанием некоторых чекистов среднего уровня и комендантов, непосредственно занимавшихся расселением
