Опознание (главы из романа) - [6]
И разом опустил руки.
Мальчик заплакал.
Что он сказал тогда? Ведь он что-то говорил!
«Вы уверены, что это был мой отец?»
Или: «Не может быть, это не он!»
Или: «Вы ошиблись, он не мог это сделать!»
Искательно глядя прямо в лицо, глотая стекавшие по щекам слезы, пробормотал еле слышно:
«Я вас об одном прошу. Очень прошу, умоляю — не ошибитесь… Он мой отец, понимаете, отец. Я не могу, не могу поверить…»
Почему не рассказал об этом в прокуратуре? Почему скрыл?
Может, отменили бы опознание? Не мучился бы…
Однако не рассказал — стоял у двери перед шеренгой из пяти человек и ждал чего-то. Чего? Подсказки? Помощи? Но подсказывать было некому. Он остался один — один на всем белом свете, и слово его было равносильно приговору, под которым будет стоять одна (только одна!) подпись. Тогда он еще не знал, не догадывался даже, что в зависимости от этого, непроизнесенного еще слова, сам станет и обвиняемым, и подсудимым, и осужденным…
Он решился поднять глаза, открыто посмотрел на Гаврилова. Тот стоял третьим справа — сухощавый, широкоскулый, с коротким седым ежиком…
Ждали. Двое в противоположных углах комнаты: следователь и Гаврилов. Ждали, что он скажет, что решит. И сам он ждал. А вместе с ним и все те, кто остался лежать во рву, тогда, в ноябре…
И еще один — там, на улице, или в больничной палате, у постели матери, или в детском саду, куда зашел за сестренкой, или на уроке в школе — тоже ждал. Его-то, мальчишку, родившегося шестнадцать лет назад, за какие грехи наделила судьба мучениями взрослых? («Когда мелькнула эта мысль — днем, на опознании, или только что, в поезде?»)
«Вы узнаете кого-нибудь из присутствующих здесь, Гайк Григорьевич?»
Встретились, сошлись два взгляда (в обоих ненависть, словно не было дистанции в несколько десятков лет, словно до сих пор стояли у рва, словно в самом деле узнали друг друга), сцепились, и на миг, короткий быстротечный миг, наложились, слились вдруг два человека — этот, жалкий, загнанный, обреченный, и тот, в кубанке, с чубом, толкающий мать к яме…
«Узнаете?»
Помедлив, обронил:
«Этот.»
«Вы уверены?» — шевельнулся за столом следователь.
Кароянов кивнул.
Вскоре кабинет опустел.
Гаврилова увели. Ушли, подписав протокол, понятые. То, что было после, уже не имело никакого значения, ничего не меняло и сейчас представлялось одной, бесконечно длинной паузой, за которой его сторожило одиночество и это вот возникшее в стекле отражение.
Вагон покачивало, бросало из стороны в сторону, скрипела деревянная обшивка, а человек, стоящий в узком пустом коридоре, все смотрел и смотрел в окно.
«Прочь сомнения, — повторял он словно заклинание, — прочь! Я не ошибся! Я должен был опознать преступника, должен! Гаврилов был там… Был? А если нет? Если и остальные ошиблись также, как ошибся ты? Кто дал тебе право выносить приговор, решать судьбу другого человека, о вине которого знаешь с чужих слов? Ведь ты его не видел?.. Если так, если, не дай бог, так, то чем ты лучше?..
А может, не поздно исправить? Отказаться? Выйти в Дебальцево (неслучайно, видно, задержался у расписания, запомнил, отметил про себя время прибытия на ближайшую станцию), выйти, пересесть на встречный поезд, а утром, уже сегодня утром…»
Ну, допустим, вернется. Что дальше? Что скажет следователю? Так, мол, и так, ошибся, дескать, прошу повторить опознание. Тут же спросят: «А вы уверены, что на этот раз не ошибетесь! А он что? Скажет — уверен? Но в том-то и дело, что уверенности нет, нет уверенности, не может он теперь сказать твердо, действительно помнит того человека или спутал, и ему только кажется, что у гнома-переростка, склонившегося надо рвом, было лицо Гаврилова? Даже наутро, когда вытащили из-под холодных, закоченевших за ночь тел с красной точкой меж ребер, из которой все еще сочилась кровь, даже тогда не смог бы описать полицая, добивавшего из карабина раненых…
«А если все же он? Если он?!»
«Тах-тах. Та-та-тах, — равнодушно стучат колеса поезда. — Та-тах. Та-та-тах…»
И кажется Кароянову, что с каждой истекшей секундой не приближается он к дому, жене и сыну, а удаляется от них, что до конца жизни суждено ему двигаться по замкнутому кругу своих сомнений, искать ответ, которого не существует… Кажется, что плывет он, плывет в реке времени, и быстрым течением относит его назад, под смертоносный визг свинца, к земляной насыпи, с которой в лицо двенадцатилетнего мальчика скатываются сухие и колючие комочки земли…
Вагон дернулся. Послышалось шипение тормозов.
Поезд подъезжал к станции.
Мишаня
Свой отзвук в воздухе пустом
Родишь ты вдруг…
А. С. Пушкин
«Весь день его мыслями и поступками управляла какая-то злая сила: приближаясь к цели, он удалялся от нее; ища и утверждая истину, обманывался и обманывал; стремясь избежать противоречий, обрекал себя на сомнения, разрешить которые ему было не дано».
Поставив точку, Мишаня перечитал написанное, задумался, покусывая пластмассовый наконечник шариковой ручки.
Последнее, заключавшее текст слово показалось ему не совсем точным, и он вписал поверх зачеркнутого «не под силу». Вместо «злая» вставил «недобрая», но, поразмыслив, зачеркнул и его, заменив на более нейтральное — «темная».
Остросюжетная повесть ростовского прозаика Н. Оганесова из сборника «Опознание. Лицо в кадре».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Детективная повесть «Мальчик на качелях» входит в цикл произведений Николая Оганесова, объединенных главным героем – следователем Скаргиным....В своем доме на улице Доватора найден мертвым профессор Вышемирский. Судебно-медицинский эксперт выносит заключение: Вышемирский скончался от сердечного приступа.Следователь Скаргин, которому обстоятельства смерти профессора кажутся подозрительными, принимает дело к производству...
Детективная повесть Н. Оганесова «Непохожий двойник» впервые увидела свет в 1982 году в журнале «Смена». Четыре года спустя в издательстве «Молодая гвардия» под названием «Двое из прошлого» был опубликован переработанный и дополненный вариант повести....Девятнадцатого января в одноэтажном флигеле на улице Первомайской был обнаружен труп: сторож районной овощебазы умер в результате отравления бытовым газом.В тот день следователь Скаргин еще не подозревал, что смерть эта – логическое завершение событий военных лет, и что причины убийства прямо связаны с оккупацией города в сорок втором году…
В книгу вошли остросюжетные повести «Играем в „Спринт“» и «Двое из прошлого», в которых автор раскрывает социально-нравственную подоснову преступлений. Автор исследует сознание людей, попавших в мир дельцов, и показывает, чем оборачивается для человека деформация морали. Герои повестей — наши молодые современники. Художник Р. Авотин.
В повести раскрывается социально-нравственная подоснова преступлений. Автор исследует сознание людей, попавших в мир дельцов, и показывает, чем оборачивается для человека деформация морали. Входит в сборник Играем в «Спринт».
Действие романа сибирского писателя Владимира Двоеглазова относится к середине семидесятых годов и происходит в небольшом сибирском городке. Сотрудники райотдела милиции расследуют дело о краже пушнины. На передний план писатель выдвигает психологическую драму, судьбу человека.Автора волнуют вопросы этики, права, соблюдения законности.
From the international bestselling author, Hans Olav Lahlum, comes Chameleon People, the fourth murder mystery in the K2 and Patricia series.1972. On a cold March morning the weekend peace is broken when a frantic young cyclist rings on Inspector Kolbjorn 'K2' Kristiansen's doorbell, desperate to speak to the detective.Compelled to help, K2 lets the boy inside, only to discover that he is being pursued by K2's colleagues in the Oslo police. A bloody knife is quickly found in the young man's pocket: a knife that matches the stab wounds of a politician murdered just a few streets away.The evidence seems clear-cut, and the arrest couldn't be easier.
A handsome young New York professor comes to Phoenix to research his new book. But when he's brutally murdered, police connect him to one of the world's most deadly drug cartels. This shouldn't be a case for historian-turned-deputy David Mapstone – except the victim has been dating David's sister-in-law Robin and now she's a target, too. David's wife Lindsey is in Washington with an elite anti-cyber terror unit and she makes one demand of him: protect Robin.This won't be an easy job with the city police suspicious of Robin and trying to pressure her.
Частный детектив Андрей Шальнев оказывается вовлеченным в сложную интригу: ему нужно выполнить заказ криминального авторитета Искандера - найти Зубра, лидера конкурирующей группировки. Выполняя его поручение, Андрей неожиданно встречает свою старую знакомую - капитана ФСБ Кристину Гирю, участвующую под прикрытием в спецоперации по ликвидации обеих банд.
From the creator of the groundbreaking crime-fiction magazine THUGLIT comes…DIRTY WORDS.The first collection from award-winning short story writer, Todd Robinson.Featuring:SO LONG JOHNNIE SCUMBAG – selected for The Year's Best Writing 2003 by Writer's Digest.The Derringer Award nominated short, ROSES AT HIS FEET.THE LONG COUNT – selected as a Notable Story of the Year in Best American Mystery Stories 2005.PLUS eight more tales of in-your-face crime fiction.
Lori Maddox chooses to spend the year after university travelling and visits China where she finds casual work as a private English tutor. Back in Manchester, her parents Joanna and Tom, who separated when Lori was a toddler, follow her adventures on her blog. When Joanna and Tom hear nothing for weeks they become increasingly concerned, travelling out to Chengdu in search of their daughter. Landing in a totally unfamiliar country, Joanna and Tom are forced to turn detective, following in their daughter's footsteps.