Оплот и Пустота - [46]

   Лёгкий, звенящий смех Алаи стал ответом на его предложение.

   - Это ты о жёнах офицеров в почтенном возрасте?.. Ха-ха... Я тоже поражаюсь их вычурным одеждам. В их-то возрасте, - глаза её блестели от невольно выступивших слёз.

   Прекратив смеяться, она плеснула себе воды в чашу и сделала два коротких глотка, постепенно успокаиваясь:

   - Сыграй мне на флейте.

   - Так я её не брал с собой.

   Алаи встала, отчего тёмные волосы рассыпались. На ходу поправляя их, она приблизилась к высокой полочке и вернулась уже с флейтой.

   Три года назад наставник по бою на мечах посоветовал Игнису научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Он считал ученика слишком горячим и порывистым, и такая игра была призвана немного сгладить шероховатости характера. Сначала всё казалось полнейшей чепухой, но один сказитель помог ему по-настоящему услышать чарующие звуки флейты. Как обнаружилось в ходе обучения, это действительно успокаивало, помогало собрать воедино мельтешащие в голове мысли. Играть получалось очень посредственно, но на лавры сказителей никто ведь и не претендует.

   Игнис взял музыкальный инструмент и поднял глаза на Алаи. Она продолжала стоять рядом, и улыбка её сопровождалась всё теми же ямочками на щеках.

   - Не хмурься, а давай играй, - велела она и поудобнее уселась на кровать.

   Игнис поднёс флейту к губам и извлёк несколько пробных нот. Вдохнув поглубже, он заиграл "Стены и дали".

   Мелодия давно была подслушана им в одном трактире. В словах к ней говорилось о вечерней крепости, о стражнике на башне, что годами всматривается в даль, надеясь увидеть там что-то важное, о его мечтах и тихой тоске по жизни в тепле и без войны.

   Алаи практически не моргая смотрела на Игниса, иногда тихо подхватывая отдельные строчки. Слова она знала, но голос свой не считала достаточно хорошим для полноценного пения. Зря, могла бы и попробовать.

   - Мы идём гулять? - спросила Алаи, когда Игниса закончил играть.

   - Конечно, - воодушевлённо ответил он.

   Они вышли на улицу и неспешным шагом отправились в их любимый сад возле ближних озёр.

   Широкую улицу заполняли отдыхающие пары, по-южному неторопливые надельники и ремесленники, у дверей некоторых домов грелись на солнышке старики, жёны владельцев многочисленных постоялых дворов поливали клумбы.

   Поблизости от казарм стали чаще попадаться солдаты гарнизона, по улице прошагали двое воинов с двуручниками на перевязи. Алаи поймала их заинтересованные взгляды и смущённо отвернулась:

   - Ты ведь хочешь стать как они, Стылым?

   - Хочу, но повторный ритуал опасен. Я... я не уверен до конца.

   - Оплот не может приносить горе. Раз Мастер Мадайн говорит, что ты отмечен Оплотом - значит так оно и есть. Просто верь.

   Игнис крепче сжал её ладонь:

   - Я подумаю.

   - Мне тоже сказали, что во мне есть Оплот. Представляешь? Вода - отличный источник. Может я тоже пройду ритуал и стану воительницей, - с наигранно серьёзным видом Алаи вскинула руку и взмахнула воображаемым мечом.

   - Зачем тебе это?

   - Ну как же, будет так здорово - огонь и вода.

   Оставив позади шум улиц, они вышли к окраине города и погрузились в благоухание сада.

   Огромный простор занимали персики и яблони, заросли розовых кустов и знаменитые остинские озёра. Между ветвями носились толстые гудящие пчёлы, отягощённые грузом нектара и пыльцы.

   Игнис и Алаи прошли дальше по тропинке, умостились прямо на траве под наклонившейся к воде яблоней и обнялись.

   Неожиданно приняв решение, Игнис повернулся к спутнице. Вытянув из кармана подарок, он протянул его Алаи. В лучах полуденного солнца блеснул кулон с синим сапфиром. Камень был искусно выточен в форме капельки, и, казалось, именно этот образ более всего подходит Алаи. Мысленно, а иногда и вслух, он её так и называл, Капелькой.

   Алаи улыбнулась и позволила надеть украшение себе на шею.

   - Спасибо.

   - Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я знаю, твой отец не сильно жалует военных, но... - прочитав ответ в лазурных глазах Алаи, он привлёк её к себе, и губы их встретились. Она с готовностью отозвалась на поцелуй, зарывшись пальцами в его тёмно-русые волосы.

   Нежные губы её превратили время в нечто незначительное, подчиняющееся их нуждам. Страсть сжигала Игниса, и сам себе он казался сейчас чистым творением огня. Раз за разом доходя до высшей точки блаженства, он начинал ощущать ещё большее желание, и всё повторялось снова. Стоны срывались с губ Алаи, но кроме того, с ним говорили её волосы, глаза, губы, плечи - всё её тело. Она реагировала на каждое его движение, на каждый порыв, отдавая всю себя и взамен набираясь его тепла, его сил. Запал их длился до тех пор, пока не иссяк окончательно, и солнцу позволили возобновить движение по небу.

   Опьянев от обуревающих её чувств, Алаи опустила голову Игнису на колени. Вскоре дыхание её выровнялось, и она задремала.

   Неторопливо перебирая её чёрные локоны, Игнис посмотрел на спящую Капельку. Наступило как раз то мгновение, когда молодая женщина всецело погружается в сон, и на лице её появляется выражение, присущее всем прекрасным созданиям, живущим и ещё не рождённым.