Оплошности судьбы - [29]

Но маг сам подкинул ему идею, говоря в бреду, что хочет стать служкой в храме. Если он привезет с собой в монастырь мага, если тот согласится пожить там, если примет постулаты веры — это будет его, Ермолая, маленький триумф.

Сжечь грешника — это хорошо. Наставить мага на путь учения церкви Хранителя — это неизмеримо лучше. Патриархи в этом узрят его способность к гибкости и обратят на него внимание.

С такими мыслями и подкрепив веру стаканом крепкой настойки, отец Ермолай вошел в комнату мага. От запаха, что блуждал по помещению, он поморщился. «Не могли ночной горшок вынести, лодыри», — подумал он. Небось, поняли, что парень болен, и перестали за ним ухаживать. Инквизитор огляделся: мага нигде не было. Куда он мог запропаститься? Отец Ермолай осматривал жилище потенциального раскаившегося грешника. Пока инквизитор стоял в раздумьях, настойка стала слегка кружить ему голову, создавая приятное настроение и возбуждая аппетит.

— Кхм, кхм, — услышал он негромкое покашливание у себя за спиной. — Доброе утро, святой отец, — поздоровался маг, когда инквизитор обернулся. — Чувствуете, как воняет? — спросил он в ответ на вопросительный взгляд человека в сутане. — Вот, вышел проветриться.

И неожиданно сам для себя, и еще больше для инквизитора, склонил голову и попросил:

— Благословите, святой отец.

Отец Ермолай стоял с отвисшей челюстью. Уж не сошел ли он с ума? Маг просит его благословить! Представитель враждующей за власть группировки просит его благословения! Но опытный интриган быстро пришел в себя, просчитав несколько шагов вперед, и, подобрав челюсть, сурово ответил:

— Сначала ты должен исповедаться… — Немного запнулся, но все же, хотя и с трудом, добавил: — Сын мой.

— Не вопрос, — спокойно ответил ученик магической школы, — готов хоть сейчас.

В душе церковника запели трубы. У него получается! Маг готов к принятию веры. Сам хочет идти на исповедь! Вот это удача!

— Не здесь, сын мой, а пройдем с тобой в часовню конта. Там ты и исповедуешь свои грехи.

Они неспешно прошествовали через весь замок и поднялись на верх башни. Там на плоской крыше стояла деревянная часовня, ничем не отличимая от земных.

Оба зашли внутрь, и инквизитор показал Артему на закрытую занавесью с изображением дракона и звездами над его головой каморку.

— Заходи в исповедальню и приготовься к таинству, — все так же строго приказал он.

Артем спокойно вошел и уселся на деревянную скамью. Перед ним была еще одна занавеска, но уже без дракона. Он слышал, как громко, с одышкой дышал отец Ермолай, устроился за этой занавеской, повозился, рыгнул и что-то пробормотал. Даже через занавеску Артем почувствовал запах крутого перегара. Брезгливо помахав рукой перед лицом, разгоняя вонь сивухи, землянин приготовился слушать. Молчание затягивалось.

— Начинай! — первым не выдержал инквизитор.

— Чего начинать, святой отец? — шепотом спросил Артем.

— Как чего? — раздался возмущенный голос за занавеской. — Исповедуйся!

— Отец Ермолай, вы не сердитесь. Лучше расскажите, как это — исповедаться? Я же первый раз это делаю. А если делал это раньше, то не помню. Я и вас-то не помню. Вы кто?

В соседней каморке было слышно только тяжелое дыхание, свойственное толстым людям, страдающим одышкой.

— Я инквизитор Ордена святого Августина, меченосец веры, отец Ермолай.

— Что-то я меча у вас не видел, святой отец, странно это, — с сомнением произнес Артем.

— У меня меч не на поясе, а в сердце, — с гордостью произнес голос за занавеской. — Я им рожу… родю… поражаю врагов, и он невидим для глаз.

— Так вы занимаетесь магией? — удивленно спросил Артем. Сам он в это время чистил ногти, выковыривая грязь большим ногтем правой руки, и просто трепался ни о чем, как это он делал, когда ему было скучно. — И разве вам это дозволяется?

— Ты что несешь, богохульник? — возмущенно произнес голос отца Ермолая. — Какая магия?

— Вы точно отец Ермолай? — послышался острожный вопрос из-за занавески.

Занавеска отодвинулась, и показалась злая голова инквизитора, она буравила взглядом смиренно сидящего парня и, не найдя за что зацепиться, спросила:

— Узнаешь?

— Здрасте, отец Ермолай! Вы тоже здесь? — радостно поздоровался ученик, и на его пухлых щеках появились ямочки. Простоватые глаза преданно таращились на меченосца.

«О Хранитель! Какой же он тупой!» — почти с ненавистью подумал инквизитор, разглядывая паренька.

— Отец Ермолай, вы не серчайте, — обратился Артем к голове, — просто в магии тоже есть разящий меч, вот я и подумал, что вы им пользуетесь.

— Не пользуюсь! — буркнул тот, желая прекратить ненужные разговоры. — У меня свой. Ты будешь говорить правду? — прорычала голова.

— Буду! — сделав испуганный вид, ответил ученик и невзначай, вслед уходящей голове, произнес: — Значит, у вас своя магия.

— Нет у меня богомерзкой магии! — взревел инквизитор и по пояс высунулся из окошка, почти сорвав занавеску. — Запомни это!

— Запомню, запомню, святой отец. А что, на исповеди вы всегда так сердитесь? — Артем подался назад и вжался в стенку подальше от святоши, похожего на разъяренного быка.

Инквизитор остановился, обжег взглядом испуганного мага и скрылся за занавеской.