Опиум - [2]

-- Берегитесь. Вы заставите меня пожалеть о содеянном раньше чем оно свершится.

-- Вы жалеете? Вам жаль совершенных в мыслях ошибок? Признайтесь, ведь мысленно вы давно уже несколько раз убили меня и продолжаете это делать все более методично и изощренно.

-- Боже мой, как можете вы осуждать за жажду смертельной любви несчастную женщину, которая хочет крови вместо отречения! Но, видит бог, крови не вашей. Моя любовь слишком сильна, чтобы быть воплощенной простыми словами, простыми эмоциями. Она более всеобъемлюща, чем смерть.

-- Чего же вы хотите, если не умереть в моих остывших объятиях? Какой еще жертвы жаждет ваше обольстительное предательство, ваша сладкая порочность?

-- Я не хочу убивать тело, граф. Я хочу убивать души. Невинные души непорочных женщин, я хочу быть волком, пожирающим ягнят, я хочу совращать и убивать разум. Я хочу страданий и проклятий в мою честь. Я хочу, чтобы вы помогли мне убить души тех, кто хочет быть убитым...

-- Вы искушаете меня, миледи. Вы хотите, чтобы я вновь покровительствовал вашим развлечениям?

-- Но вы же знаете, любовь моя, что вы один -- единственный мужчина, которого я люблю по-настоящему. Я делаю все это лишь для того, чтобы сильнее почувствовать вашу любовь, чтобы вкусить контраст общения с вами и другими женщинами и любить вас с новой силой.

-- Увы, моя душа мне уже не подчинена. Лишь только Вы владеете ей. Вы можете делать со мной все, что хотите. Я уже не в силах сопротивляться. Что вы желаете -- приказывайте. Я ваш раб отныне и навсегда.

-- Мне не нужны ваши жертвы. Я не хочу ничего. Я хочу вас. До безумия...

x x x

Она утратила чувства.

Она утратила разум.

Она давно утратила мысли и мечты.

Одинокие осколки ее тщеславия еще тлели на огне ее безнадежности, но она была уже безвозвратно мертва. Искупление настало внезапно, и холодный шепот думал об этом внутри ее мозга.

Не думая ни о чем, она лежала охладевшая на мраморном столе посреди огромной холодной залы. Факелы бледно мерцали, придавая стенам сырой погребальный блеск.

Ее обнаженное тело источало запах арабских духов и призрачный свет еще мгновение назад живой плоти. Ее дух был рядом с телом, сознавая смерть в сумрачной плесени ночи.

Беззвучная музыка склепа будто призывала вампиров прийти на пир смерти и насладиться прелестью ее совершенного тела.

Глаза правильной формы, закрытые так, будто она еще здесь. Будто просто спит.

Но она знала, что она умерла. Она любовалась собой, лежащей в этой роскошной гробнице, молча ожидая последнего прихода последней обреченной любви.

Тусклое пламя факелов отбрасывало длинные тени, и в его свете все казалось слишком глубоким и слишком рельефным. Черно-белые краски. Губы с синеватым отливом, возбуждающие своей пышностью. Ввалившиеся глазницы, будто оттеняющие выразительность глаз, словно выточенная из мрамора совершенная грудь, мягкий изгиб контуров талии, бедер.

На холодном камне ее тело выглядело будто явление ангела в аду.

Мягкие тени, колыхаясь, ползли по стенам, крались вдоль арок и галерей, рождая сотни ужасных образов. Черные существа, прячущиеся среди нагромождения каменных сводов, подбирающиеся по каменным плитам к центру залы, тени, спугнутые дневным светом, немые рабы, они словно предупреждали о чем-то своим страхом, уродством и рабской покорностью.

Она не могла понять, что ее ждет. Тень последующего события мягко повисла в воздухе. Внезапно сырой пронизывающий ветер разорвал ее и раскидал по углам, и она остро и внезапно почувствовала близость появления его.

Да, это его образ опьяняющим призывом был растворен в тяжелом воздухе. Это горечь ее утраты он оплакивал, он -- ее верный раб, преданная собака у ее ног. Его ожиданием были проникнуты эти стены и горький воздух, обволакивающий ее тело.

Его тень появилась незаметно в углу полутемной залы, соткавшись из призрачных отзвуков. Благородный взгляд слегка печальных глаз из-под опущенных ресниц. В тоске согбенные плечи некогда гордой осанки. Боже мой, как любила она его, когда была жива! Как боготворила этот прекрасный образ!

Мерцая в тени отблесков, он вдоль аркады галерей приближался к ее телу, чтобы отдаться последней вспышке страсти. Страсти мертвых, которые могут вечно быть вместе в своей блаженной неподвижной преданности.

Размытые образы.

Легкая прозрачная кисея, словно паутина, прикрывала ее тело и мраморный стол, на котором оно лежало.

Он подкрался ближе, глядя в ее закрытые глаза, на ее бледное лицо, пожирая взглядом округлые формы ее холодного тела.

Желание идеальной смерти затмило в нем желание жизни, как любовь -забвение. Движением тонких элегантных пальцев он осторожно дотронулся до ее стеклянного плеча. Кисея легко заскользила по ее коже и мягко упала на пол воздушной белой дымкой.

Покойница еле заметно пошевелилась. Ее длинные ресницы дрогнули, и веки обнажили холодный омут мертвых голубых глаз. Она была слепа. Она умерла.

Он, нагнувшись, легким, как сон, поцелуем коснулся ее ледяных губ. Не думая ни о чем, она ответила на этот поцелуй. Это был последний штрих в этой агонии жизни на подходе к бессмертию. Жар холодных губ заставлял его забывать о том, что он жив и о том, что она мертва. О том, что капризные визгливые тени собираются здесь, в галереях, чтобы сыграть с ними в последнюю игру.