Описание Западной Сибири - [110]

Увеселенія остяковъ и самоедовъ состоять въ пляскахъ очень смѣшныхъ и похожихъ на прыганье молодаго оленя, а иногда и сладострастныхъ. Музыка ихъ состоитъ изъ «домбры» и «хотола». Домбра похожа на гусли. Но хотола инструментъ совершенно оригинальный. Она ямѣетъ видъ лебедя съ длинной шеей, отъ которой протянуто къ спине восемь, или болѣе, мѣдныхъ струнъ. Звукъ хотолы не лишенъ гармоніи и есть русскіе, которые выучились играть на ней очень пріятно. Напѣвы остяцкіе и самоѣдскіе всегда заунывны, къ тому же родовыхъ пѣсенъ у нихъ нѣтъ, а все импровизируется. Это то же, что у Пелымскихъ вогуловъ. «Я сегодня поеду въ городъ, куплю вина, тому дамъ, этому дамъ, нетъ, никому не дамъ, все самъ выпью, мне будетъ весело, буду какъ купецъ». Вотъ и другая пѣсня, слышанная нами на устье Оби. «Поеду въ лодке по большой реке, наловлю рыбы, много съемъ, жена будетъ есть, ребятишки будутъ есть». Самоеды любятъ борьбу, подражаніе зверямъ – медведю, лосю, оленю. Есть у нихъ и военныя пляски съ копьями и саблями, которыми они мерно ударяютъ подъ звуки длинной и резкой трубы, подобной той, какую употребляют пастухи въ Швейцарскихъ альпахъ. Въ делопроизводстве они употребляютъ «тамгу». Замѣтимъ тоже, что у нихъ родовыхъ князьковъ нѣтъ. Каждый родъ управляется избраннымъ всѣми родовичами старостой. Вотъ несколько словъ самоѣдскихъ: «Нумъ» – Богъ, «Парамода» – государь, «Эзе» – деньги, «Неняй» – серебро «Нуммы» – звезды, «Ябей-и» – водка, «Ита – Ньяятыня» – худая вода (Ледовитый океанъ), «Сырь» – белый, Хапчандаянку» – безсмертный.

Отъѣхавши верстъ 20 отъ лѣтняго стойбища князя Тайшина, мы увидѣли бѣдныя деревушки остяцкія, разбросанныя тамъ и сямъ, по двѣ по три, рѣдко по десяти бревенчатыхъ хижинъ. Здѣшніе остяки всѣ язычники. Чѣмъ далѣе отъ Обдорска, тѣмъ Уралъ более и болѣе скрывается изъ виду, и наконецъ отплывши верстъ 100, мы уже вовсе его не видали, ибо Обь уклоняется здесь къ востоку. Вотъ она становится все шире и шире, а плаваніе наше все труднее и труднѣе. Вотъ поднялась и буря. Вѣтеръ реветъ, валы чудовищно вздымаются на расходившейся и необозримой водной равнинѣ. Лодку нашу сильно качаетъ съ боку на бокъ, не взирая на то, что мы нашли себѣ убѣжище въ такъ называемомъ «сору», т. е. заливѣ, огражденномъ отъ порывовъ вѣтра густымъ кустарникомъ. Признаемся, опасеніе быть разбитыми въ щепы на этой громадной реке, набѣги валовъ на лодку, кругомъ пустыни, гдѣ нечего и не отъ кого ждать помощи, – и такая глушь, такая безотрадная даль, – все это сильно щемило сердце. Наконецъ вотъ и всякій земной горизонтъ изчезъ, мы плывемъ по страшному и бурному раздолью. Надъ нами смеркающееся небо. Загорѣлись звезды и всплылъ мѣсяцъ, печально озирая всю эту безпредельно волнуемую даль... Склонитесь съ благоговейной молитвой. Здесь высота мыса «Хе», а безпредельно волнуемая даль – Ледовитый океанъ. Такъ вотъ это предверіе «царства смерти»! Душа впадаетъ въ страшное уныніе, когда глядишь на эту водную пустыню, взбуровленную неумолчными, холодными волнами. Да! Это точно Дантовъ Адъ, и если бъ великій пѣвецъ могъ самъ увидѣть его здѣсь, онъ бы устрашился этой картины безжизненности природы, этого смертнаго сна... А еще было, какъ говорится красное лѣто. Что же увидимъ здѣсь зимой?.. Отъ Обдорска до мыса Хе только 400 верстъ и въ нынѣшнее время года, внизъ по теченію Оби, можно совершить этотъ путь въ двое сутокъ.

Обская губа и рѣка Обь изумительно богаты, нетолько всѣми лучшими породами красной рыбы, но и морскимъ звѣремъ. Въ губѣ множество моржей, тюленей, дельФіновъ, называвмыхъ здѣсь бѣлугами; они длиною отъ 3 до 4 саженей. На островахъ и пловучихъ льдахъ океана есть и бѣлые медвѣди. Иной бываетъ до 3¹/₂ аршинъ длины. Въ Оби ловятъ здѣсь осетровъ до 4 пудовъ вѣсомъ, стерлядей и нельмъ свыше пуда, двухпудовыхъ щукъ, налимовъ, окуней, карасей и сельдей очень крупныхъ. Кромѣ того есть въ Оби особенность, какой не найдешь въ другихъ водахъ Сибири. Это «муксунъ» – по остяцки, а «скольбунза» – по самоедски; остяцкое же названіе муксунъ перешло и въ русскій языкъ. Муксунъ сутуловатъ, верхняя челюсть длиннѣе нижней, мясо бѣлое, нѣжное, вкусное, въ соленья превосходенъ, крѣпокъ и устойчивъ. Онъ напоминаетъ другую особенность Сибири, байкальскаго «омуля». Если бы муксуна умѣли приготовлять здѣсь, какъ голландскую сельдь, онъ бы вытѣснилъ эту послѣднюю съ Ирбитскаго рынка и нашелъ бы огромный сбытъ не только въ Сибири, но и въ Россіи.

Но здѣшніе рыбопромышленники не извлекаютъ изъ этой сокровищницы Оби тѣхъ огромныхъ и существенныхъ выгодъ, который бы могли извлекать, конечно, если бы опираясь на науку и технику, разработывали этотъ неистощимый золотой пріискъ рыбнаго товара по европейски. Начать съ того, что они не знаютъ цѣны времени. При нынѣшней конструкціи ихъ тяжелоходныхъ судовъ, они идутъ обыкновенно изъ Тобольска до Обдорска отъ 30 до 40 дней, а вверхъ по теченію до 50 и даже болѣе. Такимъ образомъ, на этомъ разстояніи (всего 1610 верстъ), которое пароходно, можно бы было пробегать много что въ 5 сутокъ, у нихъ пропадаетъ въ ходьбѣ взадъ и впередъ все лѣто. Часто случается, что суда ихъ, при такомъ медленномъ плаваніи обратно, замерзаютъ, не успѣвъ дойти и 500 верстъ до Тобольска, какъ это было въ 1857 году, когда ни одно судно изъ ушедшихъ на рыбную ловлю не воротилось къ Тобольской пристани, – все замерзли на пути. Сверхъ того, они вынуждены чрезъ это солить рыбу поскорѣй и кое какъ; а отъ небрежнаго соленья и еще небрежнейшей укладки, рыбный товаръ, разумеется, портится. Хотя въ истекшее пятилѣтіе (1855 – 1859 г.) было вывезено изъ Березовскаго края, приблизительно, до 700,000 пудовъ рыбы, до 1000 пудовъ икры и до 30 пудовъ клею и вязиги, – итоги огромные, но вся эта рыба не пошла далѣе мѣстнаго употребленія, потому что не можетъ соперничать не только съ рыбой и икрой уральской, но и съ рыбой волжской. О голандской сельди и не говоримъ.