Как успели для себя отметить, у комаров начинается жор примерно в половине одиннадцатого, а через час -- стихает. Андрей отправляется в плавание по озеру на лодке, как объявляет, с гигиеническими целями. Слышны гудки поездов, идущих в ночи.
Суббота, день восьмой, и последний
Встав и позавтракав поутру, едем в Кяппесельгу. Еще вчера была выработана стратегия поведения, а вернее, загрузки в поезд. Штука в том, что подходящий по времени поезд -мурманский скорый и фирменный, а потому плацкартный вагонов в нем только два. Другие же либо идут часов в полседьмого утра, либо слишком поздно приходят в Москву (если садиться на них в воскресенье). Да и стоят поезда только одну минуту. Поэтому решили пытать счастья и садится в фирменный в середине дня, а при неудаче -- ехать в Медвежьегорск и покупать билеты на сильно утренний поезд.
Приехав в Кяппесельгу, поняли, что все сильно иначе. На кассе красовалось объявление, что кассир больна, приобретайте билеты в поезде. Радость одевания сухой обуви. Не долго думая, едем в Петрозаводск на пригородном. Это обычный поезд с плацкартными вагонами, людей в нем немного. Ходит проводник, продающий билеты наподобие автобусных, и контролер, их проверяющий. Коловращение жизни.
Приезжаем в Петрозаводск, где берем билеты на мурманский сто одиннадцатый поезд в восемь часов, куда и садимся.
Пожалуй, и все. Из запомнившегося в поезде. Едем мы в первой клетушке, рядом с проводником. Утро, тетка отбивает по вагону дробь, спеша в туалет. Дергает дверь, и со словами, что там все безнадежно, бежит назад. Через несколько мгновений дверь отворяется, куда и входит Андрей.
Все остальное -- в пределах обычного. На вокзале в Москве -- байдарошники, ужасно гордые своим покорением Карелии, братания и крики, тележки. Угрюмые толкинеры, мечи себе, видимо, пообломали.
А велотуфли сохли еще полтора дня.