Опережая некролог - [49]
Недавно Альтов прислал имейл.*
* Шура!
Проглотил «В промежутках между»…
Вряд ли еще и лавры писателя нужны человеку, которого лентой перевязал президент, сложив столбиком все «заслуги перед Отечеством»…
Я про книжку.
Огорчу тебя, увы, это не сильнее «Фауста» Гете!
Поэтому читается с удовольствием.
Говорят, у женщин в организме прячется заветная точка «зю», угодив в которую мужчина доставляет даме неземное наслаждение. Так и в мозгу есть аналогичная точка «ю». Когда в нее попадает безупречный юмор, человека скрючивает от удовольствия.
Чувство юмора есть не у всех. Ты не Лепс. Стадионы не собираешь. Чем умней юмор, тем скромнее аудитория.
Сегодня часто шутят текстом, сдобренным матом.
Но твой мат, как приправа, добавлен для того, чтобы подчеркнуть аромат фразы. Остальные предлагают пересыпанный матом гарнир…
Когда читаешь тебя, становится смешно и грустно. А это не удавалось даже автору «Фауста».
Кроме благодарности за прочитанное подкатывает к горлу комок белой зависти. Сколько замечательных людей за долгую жизнь ты приобрел!
Как весело и как небогато вы жили! Олигархам не снилось такое!
Слава богу, за роскошь общения пока не надо платить государству налог.
Твой Семен Альтов
P.S. С годами болеть начинает практически все. И желание только одно. Чтобы так продолжалось как можно дольше!
Домашний архив
Эдвард Радзинский
Блистательному Саньке Ширвиндту от его фана Эдьки.
Как же ты великолепен! Спасибо от Михалева!
Март 1995, наша премьера
Александру Ширвиндту на память о быстротекущем времени.
1995
Вся моя жизнь соткана из встреч с Радзинским. Первое упоминание о Радзинском в моей повести временных лет встречается в 1955 году, когда я учился на 3 курсе Театрального училища имени Щукина, а Эдвард Станиславович оканчивал среднюю школу. Как раз в то время он, будучи учеником 10 класса, влюбился в студентку нашего училища Аллу Гераскину, сделал ей предложение и, что совершенно немыслимо для того периода, женился на ней. О чем сам вспоминает так: «У меня было одно радостное обстоятельство – я женился в 10 классе. Моя жена готовилась стать актрисой и училась в том же училище, что и Саня. Он, узнав об этом браке, единственный позаботился о подарке. Он подарил мне пионерский галстук».
Следующая судьбоносная встреча с Эдиком произошла в начале 1960-х в Театре имени Ленинского комсомола, когда пожарно-рыже-конопатый бывший студент Московского историко-архивного института принес пьесу «Вам 22, старики!». В спектакле по этой пьесе я блистательно сыграл своими словами роль Милого друга, рефреном произнося фразу, в которой менялись только продукты: «вот такие помидоры», «вот такие баклажаны», «вот такие патиссоны». Так перебирался весь овощной ассортимент отечественных огородов.
Следующая встреча – спектакль «104 страницы про любовь» по пьесе Радзинского в постановке Анатолия Эфроса, где я сыграл – по-прежнему блистательно – роль Феликса, выдержав соревнование с Олегом Басилашвили, который не менее блистательно сыграл эту же роль в БДТ. Но, может быть, все-таки чуть менее блистательно, потому что в кинофильме «Еще раз про любовь» я опять блистательно сыграл ту же роль с Танечкой Дорониной. И, несмотря на это, Эфрос взял меня на главную роль – режиссера Нечаева – в спектакле по пьесе Радзинского «Снимается кино», где я по-прежнему… Ну, хватит.
Следующая встреча с Эдиком была мучительной, потому что в течение трех лет, с 1991-го по 1994-й, я просил его что-нибудь для меня написать. Кончилось тем, что он немножко перелопатил свою пьесу «Спортивные сцены 1981 года» и, назвав ее «Поле битвы после победы принадлежит мародерам», уговорил меня и Люсю Гурченко, что это новая пьеса, спектакль по которой мы и сыграли в 1995 году, где блистательно… нет, не я играл Михалева, а Люся играла Михалеву.
Но это еще не все. Эдвард Станиславович всю жизнь для меня пример спортивного мужества, всепогодной стойкости и красоты надетых на него шляп. Живя со мной в одном писательском поселке Красновидово, он круглый год катается на лыжах, круглый год купается в мелкой и быстрой реке Истре и круглый год бегает вокруг домов. Продолжается это десятилетиями. Дряхлости и одышки мне с балкона не видно и не слышно. Правда, успокаивает, что иногда он пробегает в носках разного цвета. Думаю, что это не маразм, а последняя мода для бегунов постпенсионного возраста.
Олег Табаков
Майкл, пожалуйста, своди Шуру Ширвиндта в универмаг для нищих и подкорми его. Он хороший! Крепко целую.
Как-то в Канаде встретил я случайно Олега. Взглянув на меня, он дал мне свою визитку, на которой написал эти несколько строчек, обращаясь к своему приятелю. Тот все, о чем просили, сделал.
Когда говорят о Табакове «блестящий администратор, хороший семьянин, прекрасный артист, потрясающий педагог», трудно что-то выделить. Он во всем был талантлив. Что он был потрясающим педагогом – доказано его учениками. Но при этом он и сам был абсолютно штучным артистом. Хорошие артисты случаются, а вот научить быть артистом…
С Табаковым меня связывали самые разные жизненные события. Вспоминаю, как в 1964 году он в 29 лет попал в больницу с инфарктом. Я приехал к нему, и он сказал мне: «Вот, Санёк, не думал, что так быстро все кончится». Но после этого он прожил огромную жизнь.
