Оператор совковой лопаты - [22]

Литр и килограмм получились запросто. И назвались легко. Горшок и полено. А потом он измерил плотность образцов керамики. А потом их плотность после суток вымачивания в воде. После недели в воде. Вот и данные о гигроскопичности.

С температурой все оказалось сложнее. Кипение воды и плавление воска волнуют его несильно. Вспыхивание сухого ивового прутика – заметно лучше. Набрал в реке разной гальки, следя за тем, чтобы была без прожилок, монолитная, и поиздевался над камешками в горне. Ничего примечательного. Одна, правда, растеклась в конце концов, а иные потрескались. Зато тот керамический черепок, что по восьмой рецептуре был замешен, засветился. А когда остыл… ха. Не рассыпался и не подплавился. Он, правда, зараза такая, самый гигроскопичный, так воду в металлургии никто применять не собирается. А вот свечение несложно сравнить с цветами образцов. Образцов чего? Да вот же камешки любых окрасок.

Отобрал все оттенки от малинового до желтого, включая оранжевые и красные, укрепил на черном обугленном брусочке. Раз – и пирометр образовался. Сравнивай свечение стенки тигля с цветом образца и принимай решение о том, какая температура достигнута. Отметить, правда, удается только одиннадцать значений, точной величины для которых он не знает. Но плавление медной и алюминиевой проволочек, а также стального гвоздя – это уже хоть что-то. Правильных цифр здесь и сейчас никто не помнит, но алюминий – это ниже тысячи градусов, медь – выше, а железо – примерно полторы. Из температур плавления обрезков проводов получились три точки для калибровки шкалы.

И сразу стало ясно, как все переделывать. Труба-колонна для плавки тоже выходит одноразовая, ее даже обжигать перед использованием не следует, как и плавильный тигель. Просто лепится и хорошенько просушивается. А если вместо тигля вставлять туда обжиговый сосуд с дырявым дном и без крышки, тогда воздух подавать всегда нужно в одно и то же место, в чашу-основание, на которую эта колонна опирается. Перекоммутация воздушной магистрали больше не требуется, а то он всегда с этим делом затруднялся. Трубы-то у него исключительно глиняные.

И как хорошо, что для перемещения даже самых громоздких элементов его металлургических сооружений достаточно сил одного человека. Они ведь все размером с большой горшок.

Глава 21 Да тут и не соскучишься

Пока разбирался с технологическим оборудованием, прибыл Питамакан. И не один. Женщину привел. Неудивительно даже, что с детьми. Две девчонки трех лет и пяти. Сразу вспомнилась Айн, которая показалась ему излишне кругленькой. Так вот, на самом деле предыдущая гостья по сравнению с этой выглядела дюймовочкой. Никатипа по всем линейным размерениям, кроме вертикального, превосходила свою предшественницу ровно в два раза. Заподозрить в ней неандерталку не позволили черты лица, характерные для современного человека.

Присмотрелся и к ее спутнику. Он ведь его раньше видел, можно сказать, мельком. Ну да, лоб невысок. Надбровные дуги неслабые. Но это просто такой коренастый индивидуум, принадлежащий явно к роду людскому. Тому самому, к которому и Мишка принадлежит. Насочинял он это тогда с идентификацией неандертальца. Болел, наверное. И с этим мужиком надо хорошенько поговорить.

Гостью с детьми провел в дом, накормил, устроил разбираться по хозяйству, а Питамакана отозвал в кузницу.

– Зачем ты привел женщину? – Пока словарный запас мал, так что без экивоков.

– Мужчине нужна женщина. У тебя нет. Айн ты не взял. Вот другая.

Надо срочно интенсивно изучать язык. Из того, что он уверенно разобрал, получилась не вполне понятная картина.

– Айн сказала, что мне не нужна, – нужно постараться все прояснить.

– Ты не взял Айн. Она поняла, что не нужна тебе.

Вот как! Это, выходит, он был недостаточно настойчив. Столько подарков сделал, ухаживал за ней всячески. И не взял. Ну, уж разбираться, так разбираться.

– Как взять Айн?

Питамакан изобразил хватательное движение, потом показал неприличную пантомиму с продольными движениями тазом. Да уж, язык жестов у доисторических выразителен. И намного понятней, чем слова.

– Где взять Айн? – Чего уж хитрить с этим сыном природы. А Питамакан, кажется, развеселился.

– Долго плыть. Я привезу, – мужчина сделал паузу, что-то соображая. – Отдохну с дороги.

* * *

Отдыхал гость два дня. Сходил на охоту, принес мяса. Кого уж он добыл – Мишка разбираться не стал. Все равно не знает, что за животные здесь водятся. Не бегали они там, где он бывал, перед глазами не мельтешили.

Выяснил, что Никатипа – вдова. Погиб ее мужчина. Появилось ощущение глухоты. Гости между собой болтают, а он разбирает, о чем идет речь, с пятого на десятое. И вообще, у него слишком много дел. Кстати, действительно много.

На следующий день мужчины сходили на Золотой ручей. Самородки Питамакан обозвал камнем огня – довольно поэтическое сравнение. А потом они взяли этого добра, сколько смогли унести. Долго собирали, не в куче же лежат, а разбросаны в береговой гальке и по дну прозрачного ручья. Нагрузились так, что по дороге раз десять останавливались передохнуть, а с полдороги вообще половину оставили на земле.