Оперантное поведение - [13]

Также и наш испытуемый не может видеть свою цель, не соотносясь с похожими событиями. Если мы спросим его, почему он идет по улице или какова его цель, и он ответит: «Я иду, чтобы опустить письмо», то. мы не узнаем ничего нового о его поведении, кроме нескольких возможных причин. Конечно, сам испытуемый может находиться в преимущественном положении, описывая эти переменные, поскольку он находится в постоянном контакте со своим поведением на протяжении многих лет. Следовательно, его утверждение относится к тому же классу, что и утверждения других людей, которые несколько раз наблюдали за его поведением. Он просто делает возможное предсказание с точки зрения своего опыта с самим с собой. Более того, он может ошибаться. Он может сообщить о том, что собирается отправить письмо, и, действительно, он может нести в руке неотправленное письмо и опустить его в конце улицы, но мы все-таки можем показать, что его поведение определяется тем фактом, что в прошлом он находился в таких ситуациях, когда он имел дело с человеком, значимость которого для него связана с такой прогулкой. Он может не осознавать эту цель в том смысле, что он не способен сказать, что его поведение определяется именно этой причиной. Тот факт, что оперантное поведение «направлено на будущее», вводит в заблуждение. Например, рассмотрим случай, когда «что-либо, ищется». В каком смысле это «что-либо», которое еще не было найдено, релевантно поведению? Предположим, что мы научаем голубя клевать пятно на стенке ящика и после формирования операнта устраняем пятно. Птица подойдет к привычному для нее месту около стены. Она поднимет голову, направит взгляд в привычном направлении и даже возможно, что она произведет слабое клевательное движение. До тех пор пока процесс угашения не продвинется очень далеко, она будет возвращаться на то же самое место и демонстрировать те же поведенческие реакции. Можно ли говорить, что голубь ищет пятно? Должны ли мы при объяснении поведения принимать во внимание поиск пятна?

Интерпретация этого поведения с позиций оперантного обусловливания не представляет большого труда. Поскольку визуальная стимуляция, исходящая от пятна, обычно предшествовала приему пищи, пятно стало условным подкреплением. Оно усиливает поведение поиска в данном направлении с различных положений. Хотя мы пытались обусловливать только реакцию клевания, в действительности мы усиливали много различных видов «предшествующего» поведения, которые заставляли птицу принять положение, из которого она ищет пятно и клюет его. Эти реакции продолжают появляться даже тогда, когда мы убираем пятно вплоть до наступления затухания. Пятно, которое ищется, является таким пятном, которое в прошлом было неотсроченным подкреплением поискового поведения. В общем, поиск чего-либо включает в себя порождение реакций, которые в прошлом произвели «нечто» как следствие.

Аналогичная интерпретация применима к поведению человека. Когда мы видим, что человек передвигается по комнате, открывает ящик письменного стола, смотрит на что-то, находящееся под журналами и т. д., можно совершенно объективно описать его поведение: «Сейчас он находится в определенной части комнаты; большим и указательным пальцами правой руки он держит книгу; он поднимает книгу и наклоняет свою голову так, чтобы можно было видеть любой объект, находящийся под книгой». Можно также проинтерпретировать его поведение или «придать ему смысл»: он ищет что-то, или, если быть более конкретным, он ищет очки. То, что мы добавляем, является не дальнейшим описанием его поведения, а суждением о некоторых переменных, определяющих его. Здесь нет ни текущей цели, ни мотива, ни намерения, которые должны быть приняты во внимание. То же самое будет иметь место, даже если мы спросим его о том, что он делает, и он ответит: «Я ищу свои очки». Это не дальнейшее описание его поведения, а это описание переменных, функцией которых является его поведение, оно эквивалентно высказываниям: «Я потерял очки», «Я прекращу делать то, что я делаю, когда найду мои очки», или «Когда я это делал в прошлом, я находил мои очки?» Эти выражения могут показаться не вполне конкретными, однако это происходит потому, что высказывания, включающие цели и намерения, являются аббревиатурами.

Очень часто приписывание цели поведению используется как еще один способ описания биологической адаптации. Это положение уже обсуждалось, однако можно добавить следующее. Как в оперантном обусловливании, так и в эволюционном отборе поведенческих характеристик следствия изменяют будущую вероятность. Рефлексы и другие врожденные паттерны поведения развиваются, потому что они увеличивают вероятность выживания вида. Операнты укрепляются, потому что за ними следуют важные следствия в жизни индивидов. По той же самой причине оба процесса порождают вопрос о цели, и в обоих случаях обращение к конечной причине может быть аналогичным образом отвергнуто. Паук не владеет тщательно отработанным репертуаром поведения, с помощью которого он плетет паутину, потому что она дает ему возможность ловить пищу, благодаря которой он выживает. Он владеет схожим поведением, потому что в прошлом такое же поведение пауков давало им возможность ловить пищу, которая необходима для выживания. В эволюции поведению «плетения паутины» соответствовала серия событий. Мы не правы, когда говорим, что видим «цель» плести паутину, наблюдая похожие события в жизни индивида.